Отец позвонил на следующий день, и его голос звучал на редкость жизнерадостно.
- Вчера вечером я все рассказал Ноэль. Ты была абсолютно права, дорогая. Она не удивилась.
- Я так и думала, что твоя жена имеет полное представление о том, что происходит, - сухо сказала Луиз.
- Я виню себя, что не сделал этого раньше, - продолжал Гарри Гилби. Ноэль сказала, что подозревала о наших трудностях, поэтому-то и работала так много, чтобы вернуть фирме прежнее положение. Она думает, что мы сможем получить за фабрику больше, если нам все-таки придется ее продать.
- Я убеждена, что она права, - медленно ответила Луиз, понимая, что ей следует пересмотреть свое мнение о Ноэль.
- А это предложение она не хочет принимать. Один ее знакомый из Бирмингема владеет сетью магазинов на севере Англии. Мы поставляем ему некоторые наши изделия. И Ноэль думает, что он согласится вложить часть средств в наше предприятие, стать партнером. Он хочет расширить торговлю и заинтересован в том, чтобы стать совладельцем какого-нибудь предприятия, что сократит его расходы.
- Тебе нравится эта идея? - нахмурившись поинтересовалась Луиз.
- Знаешь, я не прочь отойти от дел. Я работал всю свою жизнь и очень устал. Настало время отдохнуть, поиграть в гольф...
- А тебе не будет скучно, папа? - с сомнением спросила его дочь.
- Мне скучно заниматься бизнесом. Если мне надоест отдыхать, я всегда смогу вернуться к делам. Но сейчас у меня впереди есть несколько чудесных лет: я еще полон сил и буду развлекаться, а не сидеть шесть дней в неделю в конторе.
- Итак, ты это делаешь не для того, чтобы расплатиться с Закари Уэстом? спросила Луиз, почувствовав облегчение.
- Ноэль права, ты же знаешь. У меня пропал интерес к бизнесу еще до того, как мы с ней встретились. Я буду счастлив уступить свое место жене и этому человеку из Бирмингема. Собственно, всеми делами будет заниматься Ноэль, тогда как наш новый партнер будет лишь время от времени проверять, как расходуются его деньги.
- Думаю, у Ноэль все получится, - сказала Луиз.
- Я в этом уверен, - весело ответил отец.
Теперь ей стало трудно работать с Дэвидом. Хотя он был исключительно вежлив, не собирался злобствовать или грубить, но в его манерах по отношению к ней появлялась подчеркнутая холодность, что Луиз восприняла болезненно особенно потому, что окружающие видели это.
Она ловила понимающие взгляды, видела, как приподнимаются брови, и догадывалась, что об их разрыве известно всей больнице.
Ей удавалось держать себя в руках, улыбаться, выглядеть спокойной, но было неприятно, что люди судачат о ней. Луиз переживала и из-за того, что кому-то причинила боль.