— Ты так быстро забыла, как бороться? — его акцент усилился, а пальцы схватили мой подбородок и мучительно сжали. Из его груди вырвался рык, и молниеносно он поцеловал меня.
Сила атаки впечатала мою голову в спинку стула, которая отдалась болью в висках. Его решительные губы раскрыли мои, а его язык ворвался в мой рот, украв мою волю и мою борьбу. Он украл все одним лишь прикосновением.
Он зарычал, и его язык потерся об мой безжалостно и неконтролируемо. Пальцы переместились от моего подбородка до горла, хватка их была собственнической, с невысказанной угрозой. Он мог бы убить меня, и никто не узнал бы и не беспокоился бы об этом. Я была его, чтобы делать все, что ему нравится.
Я застонала и оцарапала его лицо поломанными ногтями.
Он оторвался от меня, дыша как свирепый бык. Его губы блестели из-за опустошения моего рта, оставив после себя вкус дорогого кофе и чего-то темного — обещания большего.
Он уставился на меня, вытирая щеку манжетой рубашки. На нем осталась капля темно-красного цвета. Все его тело напряглось от вида крови.
Мое сердце преисполнилось гордостью. Он, может быть, в состоянии досадить мне, но и он бы не остался невредимым после того, как сделал это.
Схватив со стола салфетку, он вытер щеку.
— Ты подчинишься. Не заставляй меня использовать тебя так, как сделал бы любой другой покупатель.
— А разве ты не это хочешь сделать? Изнасиловать и сломить меня?
Бросив салфетку, он вернулся к своему месту во главе стола. Отброшенная газета зашуршала, когда он положил руки перед собой на стол. Каждое движение было четким и просчитанным, как будто он знал, что каждый нюанс показывал доминирование.
Четыре пустых места разделяли нас, давая чувство пространства. Я задышала свободнее, желая, чтобы вкус темноты и греха исчез. Почему он поцеловал меня? Поцелуй означал что-то интимное и романтическое, но этот поцелуй — он возбуждал меня больше, чем любой поцелуй Брэкса. Это заставляло меня еще больше ненавидеть Кью.
Проигнорировав мой вопрос, он настойчиво спросил:
— Как тебя зовут?
Я скрестила руки, и уставилась на него. Никогда.
— Ладно, — рявкнул он. — Я буду звать тебя Голубка, пока ты не ответишь. Из-за твоих серо-голубых глаз.
Мое сердце разбилось на крошечные, невосстановимые кусочки. Голубкой? Гнев пронесся по моей шее и вспыхнул, когда появились воспоминания о Брэксе. Мягкая игрушка, которую он купил мне, когда я лежала в больнице. Как много раз он называл меня своей маленькой Голубкой.
— Нет! — яростно вскрикнула я.
Он даже глазом не моргнул из-за моей вспышки. Невозмутимо уставившись на меня, он неторопливо провел пальцем по нижней губе. Властное выражение появилось на его лице, и к моему позору, мои соски напряглись. Мое тело вспомнило манеру его поцелуя, отвечая каждой частью, которую я не осмеливалась признавать. Частью, которую я не желала признавать существующей. Это заставило меня почувствовать, будто я сама вовлекла его в происходящее, своими испорченными желаниями.