Тише! (Йорк) - страница 34

Он и не думал об этом. Не думал до тех пор, пока не взял в руки пистолет и не нацелил его на лоб Ричтера. До тех пор, пока он не нажал на курок и оглушительный треск не пробрал его до костей.

Тело Ричтера тяжело упало. Его кровь была везде: на диване, на занавесках, на окне, на телевизоре.

На нём. Весь он был в крови.

Его дыхание перехватило. Он нарушил одно правило касательно убийств: всё должно выглядеть как несчастный случай. Всё и сейчас должно было выглядеть просто как ещё одно самоубийство.

Он облажался. Если он не свалит отсюда, то не сможет избежать наказания. Кто-нибудь из парка трейлеров наверняка услышал выстрел.

Он сорвал переднюю дверь и вышел на подгибающихся ногах. Его желудок скрутило. Когда он бежал до своей машины около полумили, деревья за ним расплывались. Ашер чуть не рухнул от слабости, неуклюже пытаясь залезть внутрь. Он сбросил ботинки, чтобы не запачкать кровью пол в машине.

Пока сирен было не слышно. Но ему нельзя терять ни минуты. Его руки были липкими от крови Ричтера, которой он заляпал руль, ведя автомобиль. Медленно и спокойно.

Нельзя выходить из себя и привлекать чужое внимание.

После каждого поворота, каждого участка дороги, он ожидал увидеть горящие фары в зеркале заднего вида.

И ничего. Он вернулся домой здоровым и невредимым, каким-то образом поднялся по лестнице и ввалился в квартиру на нетвёрдо стоящих ногах.

Он закинул обувь в раковину после того, как закрыл и запер дверь на замок. Затем он снял куртку с рубашкой и скорчился рядом с унитазом, его вырвало. Из него вышло всё, что он съел за день.

Его била дрожь, и он залез под душ, включив настолько холодную воду, насколько смог вынести. Холод. Он нужен, потому что кровь Ричтера на его теле была такой безбожно горячей, что каждый нерв внутри него кричал и пылал.

Он тёр себя до тех пор, пока вода не стала чистой, а в его голове не прояснилось. Чтобы он снова мог нормально думать. Соображать. Когда Ашер вышел из душа, он бросил всю заляпанную кровью одежду в камин и поджёг её. Он не успокоился, пока от неё не остался только пепел.

Затем он, обнажённый и замёрзший, рухнул на кровать, уставившись в потолок, пока в его голове раз за разом проигрывалось всё произошедшее.

Ричтер.

Слова Ричтера. Гремящие. Отдающиеся эхом. Едкие. Жгучие.

Мозги Ричтера разлетелись по всей комнате. Они были и на нём. И на экране плоского телевизора, который Ричтер, наверное, украл, с проигрывающимся дешёвым порно. Он всё испортил. Он настолько всё испортил, что теперь не знал, как ему теперь покончить с остальными людьми из списка, если он не смог сделать всё правильно с Ричтером.