Эван пошёл следом, но затем остановился в нескольких футах от него. Он молчал. Возможно, не знал, что сказать, а возможно, злился или был в ужасе. Возможно, сейчас в глазах Эвана он — монстр, отбирающий чужие жизни. Но он ничего не понимал — не мог понять. Он не видел Вивиан сразу после случившегося. В местах, где они держали её, наливались синяки, а в глазах стояла смерть... Если бы он видел её, то тогда, может быть, всё понял.
— Расскажешь, что случилось?
Голос Эвана был так тих, что Ашер едва услышал его за шумом волн.
Он повернулся, щурясь от волос, которые ветер сдувал ему на глаза.
— С чего бы?
— С того, что я спросил, — Эван в упор смотрел на него. — И потому, что я имею право знать, почему я соврал ради тебя.
Грудь Ашера отозвалась болью. Как и его голова. Он обхватил себя руками и отвернулся. Его секреты принадлежали только ему. Никто не должен их знать, потому что никто не сможет понять. Но Эван соврал ради него, и, вероятно, это повлечёт за собой последствия, если правда о смерти Ричтера когда-нибудь вылезет наружу.
Да, он был ему должен.
— ...Когда мы были детьми, Марисса, мама Вив, уехала из города на несколько недель на деловую поездку. Броди бы старше, так что он остался за старшего.
И ничего, что он был полным придурком. Хотя даже Ашер должен был признать, что тогда он ещё не был настолько плох.
— Он устроил вечеринку. Не большую, всего несколько его приятелей. Они занимались, чем хотели: напивались, обкуривались, обдалбливались.
— Вивиан сказала Броди, что всё расскажет маме. А некоторые парни подумали, что если они схватят её за руки и спустят свои штаны, то заставят её замолчать. Они насмехались над ней, угрожая сказать её маме, что ей понравилось. Они находили это забавным. И заходили всё дальше. А Броди просто... сидел. Сидел и смеялся, как будто в том, что его сестру насилуют, нет ничего страшного.
Ашер замолчал, отчасти чтобы успокоить свои нервы, а отчасти чтобы оценить реакцию Эвана. Он хотел найти правильные слова, чтобы чётко дать понять, что он никогда не почувствует себя столь же виноватым за убийство Броди, как за то, что он не смог тогда защитить Вивиан.
Ашер ничего не понял по молчанию Эвана, так что продолжил.
— Всю оставшуюся неделю Вивиан жила у меня. Он была... Господи, она была... разбита. Если бы ты видел её... Это была худшая неделя в моей жизни. Она не хотела выходить из дома. Она не спала и не ела. Мне пришлось заставить её рассказать всё матери. Она боялась, что если кто-нибудь узнает, то дружки Броди сделают это снова. Но потом... ничего не нашли. Улик не было. Синяки к тому времени сошли. Конечно же, Броди всё отрицал и пытался всё повесить на нас — якобы он видел, как мы с Вивиан ночью крадёмся в её спальню, или что-то вроде того.