Джерон понимал его даже слишком хорошо для десятилетнего мальчика.
– Остаться пропавшим без вести. Не возвращаться.
– Ты понимаешь, что не должен раскрывать никому, кто ты на самом деле? Ты должен измениться во всем, в чем можешь. Осветлить волосы краской, отрастить их так, чтобы изменилась форма лица. Мне сказали, что ты начал говорить с авенийским акцентом. Это хорошо.
– Я могу стать левшой, – предложил Джерон. – У меня всегда лучше получалось все делать левой.
– И забудь то, чему ты учился в замке. Знания, умения, культура. В Карчаре есть приют, недалеко отсюда. Его содержит женщина с хорошей репутацией, миссис Табелди. Ты должен понять, я не могу заплатить ей за заботу о тебе. Ты придешь туда как сирота, без всяких преимуществ перед другими детьми. Первые несколько лет будет трудно, но потом ты повзрослеешь и сможешь жить сам по себе.
Из глаз Джерона хлынули слезы, но он быстро смахнул их. Он не позволит отцу видеть свою боль.
Если Экберт и заметил горе сына, он не подал виду. Он протянул Джерону пригоршню серебряных монет.
– Подумай об истории, которую расскажешь о себе в приюте. Скажи, что украл эти деньги, или придумай что хочешь, но тебе придется заплатить, чтобы поселиться там.
– Я могу притвориться, что заболел, когда деньги кончатся, – сказал Джерон. – Могу сделать так, чтобы она мне поверила.
Экберт улыбнулся.
– Ты часто проделывал этот фокус со своими учителями. По иронии судьбы теперь этот фокус может спасти тебе жизнь. Есть вероятность, что миссис Табелди захочет продать тебя кому-нибудь в услужение, но едва ли у нее найдутся на тебя покупатели.
– Да, – согласился Джерон. – Со мной слишком трудно, чтобы я мог кому-нибудь понадобиться.
– Точно, – сказал отец. Вероятно, он не понял до конца того смысла, что вложил в эти слова Джерон, и от этого было еще больнее.
Экберт отвязал от пояса небольшую сумку и отдал Джерону.
– Это подарок, лучшее из того, что я могу тебе предложить. Там же письмо с инструкцией, как это использовать.
Джерон заглянул в сумку и снова закрыл ее. Для него это ничего не значило.
Когда Экберт собрался уходить, Джерон положил свою руку на руку отца и прошептал:
– Останься еще ненадолго.
– Если останусь, у священника возникнут подозрения, – сказал Экберт.
– Значит, все это правда? – У Джерона упало сердце, хотя он не мог сказать, отчего – от печали или из страха за свое будущее. – Когда ты уйдешь, я больше не буду принцем Джероном. И стану обычным человеком. Сиротой.
– В своем сердце ты всегда будешь принцем, – мягко сказал Экберт. – Может прийти время, когда тебе снова надо будет стать Джероном – ради своей страны. Ты сам поймешь, когда это случится.