15
Уже начало темнеть, когда я услышал, что меня зовут. Сначала я не ответил. Они были не настолько близко, чтобы слышать меня, не имело смысла тратить жалкие остатки сил, которые у меня еще оставались.
Наконец Мотт приблизился настолько, что я увидел его за деревьями. Он был верхом и держал в руке фонарь.
– Дьявол тебя возьми, Сейдж, отзовись! Где ты?
– Здесь! – крикнул я. Я надеялся, что меня найдет именно Мотт. Если бы это был Креган, он, вероятно, в наказание выбил бы из меня дух. Мне казалось, что Мотт ненавидит меня меньше, чем Креган, и что с ним у меня был шанс выжить.
Он нашел меня лежащим на берегу реки, с ногами, наполовину погруженными в воду. Вода была холодной, и ноги давно онемели, но это было лучше, чем терпеть боль.
Мотт спешился и подошел ко мне.
– Вот ты где, – сказал он скорее с облегчением, чем со злостью. – Как ты забрался так далеко?
В памяти от этого осталось только расплывчатое пятно, и я не стал отвечать.
Мотт склонился надо мной.
– Я сказал Коннеру, что он глупец, если думает сделать из тебя принца.
– Принцы ездят в карете, не верхом, – сказал я.
– Если представляется случай, принц часто ездит верхом.
– Но не на такой лошади.
Мотт ухмыльнулся.
– Нет, не на такой. А где она?
– Убежала. Я даже не знаю, в какую сторону.
– Коннер придет в ярость. Он собирался ее объездить. Ты ранен?
– Думаю, отделался ушибами. Она остановилась попить воды, и я с нее свалился.
Мотт рассмеялся.
– Ты остался в седле, пока она мчалась, и свалился, когда остановилась? Креган будет хохотать всю ночь!
Я подтянул ноги к груди.
– Просто скажите ему, что я выдержал скачку. Или завтра он будет так же плохо учить.
– Прости, но рано или поздно тебе придется усвоить, что нельзя говорить что угодно кому угодно. Своим острым языком ты зарабатываешь неприятности на свою голову, эта – одна из них. Надеюсь, это будет твоим самым ценным уроком за сегодняшний день.
«Ценным уроком» оказалась боль, за которую никто не извинился. Таких уроков я получил за свою жизнь немало.
– Я замерз. Мы можем вернуться?
– У тебя порез на щеке.
Я провел по щеке пальцем, но в тени деревьев на грязной руке не различить было крови, даже если она там была. Но щека была сухой.
– Возможно. Но кровь не идет.
– Коннеру это не понравится. Он не станет представлять при дворе принца с порезами и ушибами по всему телу.
– Пустяки, еще заживет.
Мотт протянул руку, чтобы помочь мне взобраться на лошадь. Я уставился в землю, а потом поднял на него глаза.
– Мне нужна ваша помощь, Мотт. Коннер никогда не выберет меня таким, какой я есть.
Мотт взял меня за руку и помог сесть верхом.