Я взял свой прибор и перенес его на дальний конец стола, оказавшись прямо напротив Коннера.
– Почему ты это сделал? – спросил Коннер.
– Нам не будет видно друг друга, если я останусь там, – сказал я. – Так удобнее.
– Может, я и не хотел бы тебя видеть, – заметил Коннер.
– Если бы это было так, вы велели бы Мотту отвести меня в мою комнату.
– Так или иначе, это было очень грубо.
– Это был поступок принца, – сказал я. – Принц никогда бы не разрешил кому-то другому выбирать для него место.
После недолгого колебания Коннер улыбнулся и поднял свой стакан:
– В самом деле.
В во время обеда Коннер несколько раз обращал внимание остальных на ошибки, которые я делаю во время еды. Тобиас и Роден таких ошибок не допускали, очевидно, все это они усвоили вчера вечером, пока я лежал на берегу реки. Я сказал, что делал бы меньше ошибок, если бы мне не приходилось все делать правой рукой. Он возразил, что принц едва ли стал бы переучиваться в левшу ради меня, так что переучиться придется мне. Я исправил свои ошибки, и Коннер перешел к следующей теме.
Несмотря на мое замечание, что тема эта больше подходит для мастера Гробса, чем для застольной беседы, Коннер прочел нам лекцию о придворных обычаях и дворцовом расписании, по которому живет король.
– Если он король, почему живет по расписанию? – спросил я. – Почему не сказать всем подчиненным, что он будет делать то, что захочет, а они пускай ждут?
– Он мог бы, – сказал Коннер, – но он должен заботиться прежде всего о своей стране, а не о себе. Он управляет, принимает решения, возглавляет. А не играет в игры.
– Но если один из нас окажется на троне, большинство из этих обязянностей вы возьмете на себя, не так ли?
Коннер покачал головой.
– Я буду помогать вам выполнять свою роль. Я буду советником, помощником. Но править будете вы.
Коннер замолчал, когда Имоджен и еще двое слуг принесли следующее блюдо. Она прислуживала Родену, а не мне, и ни на кого не смотрела.
Когда она повернулась, я разглядел темный синяк на ее левой щеке. Она причесала волосы так, чтобы скрыть его, но когда повернулась, синяк стал виден.
– Откуда у тебя это? – спросил я ее. Она взглянула на меня и быстро опустила глаза. Я повернулся к Коннеру. – Откуда у нее синяк?
Он неопределенно махнул рукой.
– Все знают, как она неуклюжа. Должно быть, ударилась о дверцу буфета или о стену, не так ли, Имоджен?
Имоджен перевела взгляд с Коннера на меня, потом обратно на Коннера и кивнула. Невозможно было не заметить испуга в ее глазах.
– Кто-то ударил ее, – сказал я.
– Чепуха, – возразил Коннер. – Имоджен, если кто-нибудь тебя обидит, ты ведь скажешь мне, не так ли?