– Твое было простым камнем, – сказал Мотт. – Даже я смог бы это подтвердить.
– В таком случае зачем оно Коннеру?
– А зачем оно тебе? – спросил Мотт. – Ни одному из вас на самом деле не нужна вещь, которую никто не поднимет, если она будет валяться под ногами. Коннеру она нужна потому, что нужна тебе, а тебе нужна потому, что так ты можешь бросить вызов Коннеру. Если ты думаешь, что эта борьба к чему-либо приведет, ты ошибаешься.
– Скажите Коннеру, что я ему нужен в качестве будущего принца, – проговорил я. – Ни Роден, ни Тобиас не смогут убедить регентов. А я смогу, и он это знает.
– Я передам, – сказал Мотт. – Но мне кажется, Коннер будет глупцом, если решится представить тебя как принца. Как только корона окажется у тебя на голове, ты попытаешься расправиться с ним.
– Просто скажите ему. Скажите, что я буду его принцем.
Когда в следующий раз я услышал шаги на лестнице, я думал, что это Мотт или Креган. Но шаги были слишком легки. Кругом царила непроницаемая тьма, и когда в коридор внесли свечу, свет больно ударил в глаза.
Прищурившись, я хрипло спросил:
– Кто здесь?
Ответа не последовало. Дверь моей темницы открылась, и только тогда я узнал Имоджен. Она прижала палец к губам, предупреждая мои дальнейшие расспросы, и достала из-под юбки фляжку. Она поднесла ее к моему рту и дала мне напиться холодной воды. Под юбкой у нее оказалась спрятана еще и теплая булка. Она помогла мне съесть ее и вытерла мне рот рукой, чтобы не осталось крошек и капель воды.
– Спасибо, – сказал я.
После минутного колебания она прошептала:
– Ты ужасно выглядишь.
Я изумился:
– Ты можешь говорить?!
Голос у нее был глубокий и низкий.
– Ты должен сохранить две моих тайны. Что я могу говорить и что приходила к тебе сегодня.
– Почему ты пришла?
– Уже второй день как ты здесь. Я не знаю, сколько еще Коннер тебя здесь продержит. Ты не можешь дать ему то, что он хочет?
Я покачал головой.
– Он хочет, чтобы я стал его собственностью. Если я уступлю ему сейчас, от меня ничего не останется.
Она предложила мне еще воды, которую я с радостью принял.
– Надо было принести больше еды, – сказала она. – Но я боялась, что кто-нибудь заметит.
Я закрыл глаза, чтобы дать им немного отдохнуть, потом снова открыл и спросил:
– Тот синяк у тебя был по моей вине?
– У меня были проблемы и до твоего приезда сюда, и они останутся после тебя. Кроме того, сейчас тебе следует больше заботиться о себе.
– Кто тебя ударил?
– Ты понимаешь, как нелепо звучит этот вопрос в твоем положении? – По ее бледному лицу скользнула ободряющая улыбка. – У меня все нормально. Просто некоторые дни тяжелее других, вот и все. Им легко придираться ко мне, ведь я не могу ответить.