– Не знала, что ты помнишь, как выглядела моя мать, – огрызается Селия.
– А ты помнишь? – отец бросает на нее быстрый взгляд. Насупившись, она ничего не отвечает, и он продолжает:
– Возможно, я и провел в ее обществе лишь пару-тройку недель, но помню ее гораздо лучше тебя, а ведь ты провела с ней пять лет. Время – странная штука. В конце концов, ты тоже это поймешь.
Он снова утыкается в газету.
– А что насчет испытания, к которому ты меня якобы готовишь? – спрашивает Селия. – Или это просто один из твоих способов обогатиться?
– Селия, дорогая, – вздыхает Гектор. – В твоей жизни грядут значительные события, но когда они произойдут, зависит не от нас. Первый ход должен сделать противник. Нас известят, когда тебе придет пора вступать в игру.
– Тогда какая разница, чем я занята, пока время не пришло?
– Тебе нужно практиковаться.
Склонив голову набок, Селия кладет руки на стол и смотрит на отца. Газеты сами собой начинают складываться в причудливые фигуры: пирамиды, спирали, шуршащих крыльями бумажных голубей.
Отец отрывается от газет, он крайне раздражен. Подняв тяжелый пресс для бумаги, он с размаху опускает его на ее запястье. Слышен хруст ломающихся костей.
Газеты распрямляются и ложатся грудой на стол.
– Тебе нужно практиковаться, – повторяет он. – Твоя концентрация никуда не годится.
Не проронив ни слова, Селия выходит из комнаты, придерживая запястье и глотая слезы.
– И ради всего святого, прекрати реветь! – кричит отец ей вслед.
На то, чтобы вправить и срастить раздробленные кости, у нее уходит почти целый час.
Изобель сидит в обычно пустующем кресле в квартире Марко, безуспешно пытаясь заплести сложную косичку из дюжины шелковых лент, пестрой радугой струящихся между пальцами.
– Чушь какая-то, – бурчит она, с досадой глядя на спутанные ленты.
– Это простейшее волшебство, – отзывается Марко из-за стола, заваленного раскрытыми книгами. – Каждая лента символизирует что-то свое, и у каждого узелка есть смысл и цель. Вроде твоих карт, только те всего лишь раскрывают значение происходящего, а тут каждое переплетение воздействует на реальность. Но без веры у тебя ничего не получится, я же объяснял.
– Видимо, я не в том настроении, чтобы поверить, – говорит Изобель, распуская узелки, и кладет ленты на подлокотник. – Завтра я попробую еще разок.
– Тогда помоги мне, – просит Марко, поднимая голову от книг. – Подумай о чем-нибудь. О каком-то предмете. О важном для тебя предмете, про который я точно ничего не могу знать.
Изобель вздыхает, но послушно закрывает глаза и сосредоточивается.