– Любовь – не больше, чем иллюзия, – провозгласил я, подобрав подходящую мелодию.
Любовь – иллюзия и не стремись душой,
Поймать её неуловимый свет,
Схватив её – утратишь свой покой,
Она же, с лёгкостью, убьёт тебя, в ответ.
– Вот, вот, – Илья энергично закивал, – это и всё, оставшееся от тебя прежнего. Почти убитое существо, глубоко внутри, ещё способно создавать стихи, но пустота, на месте души, выхолащивает любое чувство, превращая в банальные рифмованные строки.
– А мне нравится, – Галя потёрлась головой о мою руку и я, в ответ, ласково потрепал её шевелюру.
– С моей точки зрения, – процедила Ольга, поморщившись, – чувств здесь даже с избытком. Если бы очиститься от этой шелухи, может получилось бы приличное исследование на тему лживого убийцы, прикрывающего чувство вины за пустым трёпом!
Она повысила голос и в её взгляде, брошенном в мою сторону, сверкнула ненависть. Я прищурился и Оля, скрипнув зубами, отвернулась. Спокойно, спокойно…
Илья приложил ладонь ко лбу и прикрыл глаза, откинувшись на спинку кресла. Его состояние тревожило меня всё больше, вынуждая искать какое-то решение. Чёрт! А ведь это настоящая угроза! Вон, как Ольга завелась. Даже Наташа, живущая своей, отличной от нашей, жизнью, никогда не шла дальше ехидных подколок. Возможно, её и не устраивали некоторые вещи (по крайней мере, больше не желает нам всем смерти!), но она предпочитала сохранять статус кво, понимая, к чему может привести нарушение тонкого баланса. Хоть, надо сказать, я иногда скучал о той обезбашенной психопатке, которая бесшабашно шалила в Лисичанске.
– Посмотрите, во что вы превратились, – едва слышно пробормотал Илья, не открывая глаз, – нами пытается управлять холодный циник, скрывающий пустоту, под тонким флёром былых чувств. За ним следует ледяная кукла, одержимая жаждой мести и позабывшая о прежней жалости и милосердии. Кто ещё? А – остался симпатичный футлярчик, заполненный элементарными желаниями – голод, развлечения и секс…
– Ты забыл ещё одного персонажа нашего паноптикума, – лицо Ольги покинуло даже то подобие улыбки, которое она пыталась изображать и сменилось жутким оскалом, – самого жалкого и ничтожного. Безвольного хлюпика, не способного даже прокормить себя!
Кажется, я понял. Олю возмущал не мой поступок, который она всё же могла понять, если не оправдать, а отстранённое бездействие Ильи, позволившего свершиться произошедшему. Два конца одной палки. Если её не сломать – прайд обречён.
Илья молчал, нахохлившись.
Не знаю, чем бы всё это закончилось – обе девушки выглядели достаточно сердито (Галя, хоть и не поняла, в чём собственно дело, но сообразила, что один из выпадов был в её адрес), а я не собирался их останавливать. Возможно (хоть и сомнительно) Илья мог одолеть кого-то поодиночке, но управиться с обеими сразу…