Будённый достал портсигар и закурил папиросу. Он обожал чьи-то страдания. Командарм, привыкший играть с сотнями, с тысячами чужих жизней, приученный ни во что ставить жизнь человека, взятую в одном, единственном числе, он не умел, не мог отказать себе в удовольствии понаслаждаться чужой, пусть даже и незначительной болью, чужим — пусть даже и ничтожным, мучением. Еще мальчишкой будущий большевистский командарм не пропускал ни одной возможности лично понаблюдать, как отец или мать вспарывает горло курице или же вышибает кролику мозги. Даже когда взрослые прогоняли его, он все равно прятался неподалеку в кустах и, изо всех сил напрягая свои впечатлительные, детские глазенки, смотрел, смотрел и смотрел…
Сейчас, жадно затягиваясь и выпуская изо рта кольца душистого дыма, Будённый напряженно следил за движениями пальцев безжалостного палача. Жестокие муки жертвы будили в душе у него восторг и радостное, приятное щекотание. Но на лице у Буденного совершенно ничего не отражалось. Все, что он переживал в эту минуту, он переживал внутри. А для непосвященных он просто смотрел — смотрел и ждал. Он ждал результата.
А время шло. И пытка все продолжалась. Палач глухо ворчал, изрыгая проклятия. Но ни единого звука, ни слова мольбы о пощаде не услышал Буденный от пленной девушки. Только побелевшее лицо ее покрылось холодным потом, и искусанные губы залились кровью…
— Довольно! — проговорил Будённый. — Пошел вон!
Он боялся, что пленница умрет, не открыв своей тайны.
Ворча, как побитый ногами пес, одноглазый отошел в сторону.
Катя очнулась и, тяжело вздохнув, застонала от невыносимой боли…
Будённый сдержанно улыбнулся:
— Ну, что, сука, будешь отвечать командарму Буденному?..
— Буду, — еле слышно прошептала девушка.
— Вот и добре, — похвалил командарм. — Если ты честно ответишь на мои вопросы и расскажешь, где теперь находится лагерь Деникина, ты будешь помилована. Домой отпущу. Слово командарма.
Катя с трудом повернула голову, тяжело глянула в налитое водкой лицо мучителя и твердо сказала:
— Лучше сразу убей меня. Так тебе будет проще…
И в то же мгновение над головой у Кати сверкнула горячая, разъярённая шашка страшного командарма.
— Ну что ж, — проговорил Будённый. — Раз ты так просишь, то я, пожалуй, исполню твое желание…
— Стойте! — раздался вдруг испуганный крик. — Стойте!
Катя обернулась и увидела того мальчишку-будённовца, который приносил ей воду.
— Семён Михайлович, — проговорил он решительно, — пощадите ее!
Командарм нахмурился. Описав в воздухе кривую, его шашка медленно опустилась и ткнулась концом в деревянный пол.