Будённый, повернув голову, оглядел его мрачно, но ничего не ответил. Потом, вдруг, словно проснулся:
— Гей, Голопуз, где та сучка, что скакала за нами, будто безумная?
— Вона туточки, Семён Михайлыч! — живо отозвался Голопуз, с трудом поднимаясь из-за стола. — В чулане лежит, приказу твоего дожидается…
— Тащи ее сюда, живо!
— Слухаю, Семён Михайлыч!
В глазах у Будённого вспыхнули жестокие огоньки.
— Посмотрим, что она запоет тут…
Красноармейцы расступились. Связанную Машу вывели на середину хаты и поставили перед командармом.
Прекратив пирушку, все с интересом оглядывали девушку с головы до ног, словно невиданную заморскую диковинку. Маша была в потрепанном белогвардейском обмундировании.
— Эй ты, соплячка, — начал командарм, глядя на Машу в упор, — кой черт тебя гнал за нами? На тот свет захотела?..
— Если я соплячка, то ты свинья, плебей, который обокрал своего господина, и который возомнил о себе, что он сам теперь господин, — спокойно отрезала Маша, с любопытством оглядывая бандитское сборище.
— Цыть, сучка! Я — Будённый! — гаркнул командарм, который от удивления аж привстал с места.
— Благодари Бога, собака красная, что мои руки связаны, а то бы я тебе показала!
В комнате стало так тихо, что слышно было, как мышь шкребется где-то в глубине, под полом. Каждый из сидевших за столом, испытывал сейчас только одно желание: встать и незаметно уйти.
Но Будённый неожиданно улыбнулся:
— Во дает! А?.. А ну-ка, развяжите ей руки…
Удивлённую Машу мигом освободили от веревок. Она не торопясь стала растирать затекшие руки.
— Ну, и чего же ты не казнишь Будённого? — усмехаясь, спросил командарм, вытягиваясь на стуле и кладя руку на эфес шашки. — Ну, что же тебе мешает?
Маша вспыхнула:
— Ты — трус и бандит, по которому давно веревка плачет!
Будённый выхватил пистолет из кобуры своего адъютанта и, выстрелив через голову Маши, зло усмехнулся:
— Вот это я понимаю: сама стоит под виселицей и кому-то еще угрожает. Что же с ней делать, хлопцы?..
— В расход пустить, — отозвался чей-то голос.
— А зачем в расход? — пожал плечами Будённый, — девка смелая, отчаянная. Пусть к нам переходит.
— Эй, девчонка, — крикнул один из будённовцев, — иди на службу к Семену Михайловичу! Смельчаки нам нужны.
Маша гордо выпрямилась:
— Я — казачка, дочь офицера, и служить коммунистам не стану. А с Будённого я при случае стащу штаны и выпорю как мальчишку…
Это было уже чересчур. Будённый на минуту опешил. Он молчал и обдумывал услышанное. Потом крикнул:
— А ну, Битюк, всыпь ей полсотни горячих и повесь за ногу на ворота!.. Пусть знает, как разговаривать с командармом.