– Отец, это Адам. Пойдемте отсюда. Я здесь. Все хорошо.
Разумеется, это было не так. Утешающие слова резали слух фальшью.
Отец Мартин не шелохнулся, и его плечо, на котором лежала рука Дэлглиша, осталось неподвижным, словно скованное трупным окоченением.
– Давайте, отец, – вновь проговорил Дэлглиш, уже более настойчиво. – Сейчас нужно уйти. Вы уже ничем не поможете.
На этот раз, словно до него наконец дошло все сказанное, отец Мартин позволил, чтобы ему помогли подняться на ноги. С каким-то детским изумлением он посмотрел на свою окровавленную руку, потом обтер ее о плащ. А вот это, отметил Дэлглиш, затруднит исследование следов крови. Сочувствие к спутникам заглушали более неотложные заботы: нужно было как можно дольше сохранить место преступления нетронутым и позаботиться, чтобы способ убийства остался тайной. Если южную дверь, как обычно, закрывали на засов, убийца, должно быть, проник через ризницу и через северную дверь.
Пока Эмма поддерживала отца Мартина справа, Дэлглиш осторожно провел его к ряду стульев возле двери. Усадил обоих и обратился к Эмме:
– Ждите здесь. Я вернусь через пару минут. Запру южную дверь и пройду через ризницу. За собой закрою. Никого не впускайте. Отец, вы меня слышите? – обернулся он к отцу Мартину.
Впервые отец Мартин поднял голову, и они встретились взглядом. В глазах священника читалась такая боль и такой ужас, что Дэлглишу стало не по себе.
– Да, да. Я в порядке. Прости меня, Адам. Я совсем расклеился. Теперь я в порядке.
Он был далеко не в порядке, но, похоже, хотя бы в состоянии понять, что ему говорят.
– Я должен вас предупредить, – начал Дэлглиш. – Прошу прощения, если это прозвучит бестактно, понимаю, что сейчас не лучшее время, но это важно. Никому не говорите, что вы видели сегодня утром. Ни единой душе. Вы меня понимаете?
Они тихо прошептали согласие, а потом отец Мартин произнес более четко:
– Да, понимаем.
Дэлглиш уже собирался уходить, когда Эмма спросила:
– Он ведь уже ушел? Не прячется где-то в церкви?
– Вряд ли, но я собираюсь проверить.
Он не хотел включать дополнительный свет. Похоже, колокольный звон разбудил лишь его и Эмму. И меньше всего ему хотелось, чтобы другие люди заполонили место происшествия. Он вернулся к южной двери и задвинул огромный железный засов. С фонариком в руке быстро, но тщательно осмотрел церковь, как ради спокойствия Эммы, так и ради собственного. Дэлглиш по опыту знал, что смерть наступила не очень давно. Он открыл деревянные панели двух огороженных мест и посветил фонариком на сиденья, потом встал на колени и заглянул вниз. Определенно, тут кто-то побывал. На части сиденья была стерта пыль, а когда он прошелся фонариком под скамьей, то увидел, что кто-то стоял там на коленях.