– Ага, очень ценная информация. Ты его за груз спрашивай!
– Все будет. – Павел снова перешел на немецкий. – Майор Лужин с тобой вышел, так?
– Да, это так.
– Куда пошел?
– На станцию. Телефон там. И Коваль, это…
– Не надо про Коваля, – резко прервал Соболь. – Мы все о нем знаем. Как долго Лужин пробудет там?
– Не знаю.
– Полчаса есть у нас?
– Для чего?
– Винер, я задал вопрос!
– Думаю… да, есть. А то и час. Хотя мало ли… Но минут тридцать – наверняка. А чего вы хотите?
– От тебя зависит, как уложимся. Быстро, коротко и ясно – что было в третьем вагоне?
Винер опешил.
– Почему… почему в третьем?
– Ладно. Иначе спрошу. Оборудование. Оно пропало. Его ищут Коваль и Лужин. Из-за того, что оно куда-то делось, наш фронтовой друг Дмитрий Гонта арестован. Мы знаем, где можно найти оборудование…
– Знаете?
Выкрик Винера получился таким неожиданно громким, что Борщевскому снова пришлось хватать немца, сильно прижимать к себе, закрывать ему рот. Но теперь Густав попытался вырваться, замычал, принялся активно жестикулировать, и Соболь сказал:
– Пусть говорит, Ваня. – И когда Борщевский отпустил Густава, предупредил, вновь переходя на немецкий: – Больше не ори. Мы с товарищем плохо себя контролируем, нервы, брат. Хочешь говорить – валяй, только по сути.
– Вы точно знаете, где оно?
– «Оно» – это что?
– Оборудование, сами же сказали.
– Место, где прячут, пока не вычислили. Но есть тот, кто его бережет. И вот где найти этого человека, мы примерно просчитали. Уже могли захватить, кое-кто помешал. Может, даже к лучшему. Из-за чего такой содом с гоморрой, а, Винер?
Густав втянул голову в плечи, зачем-то огляделся по сторонам, хотя здесь, за забором, в кустах и темноте, их наверняка никто не мог сейчас видеть и слышать.
– Я расскажу, – торопливо заговорил он, даже глотая при этом слова. – Я все расскажу. Только вы должны пообещать, что его не найдут. Пусть лучше пропадет. Это такая удача, такая удача… Вы верите в Бога?
– Нет. При чем здесь Бог?
– Это Он. Его воля, чтобы сначала этот проект спас мне жизнь, после – помог семье не умереть от голода, у меня семья в Берлине осталась…
– Потом. Дальше, Густав, – подгонял Соболь.
– Ну вот, а теперь Божья воля такова, чтобы все это исчезло и никогда не навредило людям! Я еще раньше понял, как это страшно, если поставить производство на широкую промышленную основу. Думал, ваша власть это охотно уничтожит, ведь…
Павел, уже не имея сил сдерживать себя, выхватил пистолет покойного Аникеева, сунул в лицо немцу, процедил сквозь зубы:
– Хватит жевать, Винер. О чем там речь? Производство –