Грейнджер…
Секунда, и Гарри был около нее. ― Гермиона…― Надтреснутый, скрежещущий голос. ― Гермиона, ты…
― Уйди от меня! ― Закричала она, ― Отвали!
― Гермиона…
― Убирайся!
Она оттолкнула его окровавленную руку. Взглянула вверх на его мокрое лицо и завопила про себя.
«Теперь ты счастлив? Посмотри на себя! ПОСМОТРИ НА ВАС ОБОИХ! КАКОГО ХРЕНА ТУТ С ВАМИ СЛУЧИЛОСЬ»?..
― Тебе больно?
«Да. Но я бросилась между вами, ублюдками, и чего еще я могла ожидать? Что я могла сделать? Я забыла все заклинания, НЕ МОГЛА ВСПОМНИТЬ НИ ОДНОГО ГРЕБАНОГО СЛОВА.
…И какого черта ты наделал?..
…Посмотри на себя»…
Гарри смотрел на нее. Тяжело дыша. Кровь на губе. Лицо в красно-лиловеющих пятнах. Разбитые губы приоткрыты. Вздрагивает при каждом вдохе.
«…Посмотри. Посмотри, что ты с собой сделал»…
И Драко. Драко, сползающий по стене. Глаза прикованы к ней. Тяжелое, хриплое, свистящее дыхание. Весь в синяках. Что это? От чего его лицо потемнело? И этот взгляд. Этот взгляд. Такой же, как прошлой ночью. Те же глаза, что были у него, когда он говорил о плоти и крови и чистоте… праве… ошибке.
Где они оба?
Где она?
Кошмар. Кошмар, и она хочет проснуться.
Пожалуйста. Кто-нибудь. Потрясите ее, пока она не заорет и не проснется.
Потому что здесь — здесь невозможно оставаться.
― Гермиона… Гермиона, тебе больно? ― Снова Гарри.
― Нет. Нет, мне не больно. Проехали.
― У тебя такое лицо, как будто тебе больно…
― Как будто мне больно?! ― Она расхохоталась. Привет, приехали. — «Не притворяйся, что тебя это заботит, Гарри. Не сейчас, когда это настолько смешно, что хочется заорать». ― Посмотри на себя! Ты весь в этом, Гарри! С ног до головы!
И — почему? Ей зачем-то надо было знать, почему.
― О чем ты думал?! Почему ты не можешь просто сказать мне? Ты что-то услышал? Что-то, что мы тут говорили? Просто ответь! Скажи мне! Что происходит, какого хрена, что случилось, Гарри, почему ты настолько перестал себя контролировать? Почему ты позволил ему это с собой сделать?
― А почему ты думаешь?!
― Понятия не имею! У меня нет ни малейшего понятия, на фиг, с тех самых пор, как ты вошел в эту комнату!
― Я знаю, что он к тебе чувствует, Гермиона! И ты тоже должна знать! Ты должна знать, потому что он опасен! Он что-нибудь сделает! Он возьмет все, что захочет! И это ты, Гермиона, этот ублюдок хочет тебя! Я не вру… клянусь, я не вру, это не просто чтобы держать тебя от него подальше. Я все слышал — от этой суки Паркинсон! Она говорит, что он сказал твое имя когда кончил, блин, и тебе придется мне поверить! Этот урод возьмет тебя и…
Слова текли, расплескивались вокруг нее, проникали под кожу.