— Иди отсюда, Харри, — приветливо попросил его Форман.
— По-моему, все прошло нормально. Зачем тебе нужен еще один дубль? А все остальное, — дополнительная камера, освещение, съемочная группа?
— Расслабься, Харри. На этот раз мы попробуем сделать кое-что немножко другое.
— Экспериментами занимайся в свое свободное время. — Он повернулся и направился на свое прежнее место. Саманты Мур там больше не было. Он выругался сквозь зубы и оглянулся вокруг в поисках кого-либо, с кем можно было бы поговорить: один в толпе людей Бристол всегда чувствовал себя неприятно.
Бристол еще раз посмотрел на часы — почти пять утра. Какого черта женщины могут делать в туалете так долго! Скоро уже будет светло. Чертов Форман! Заставил всю труппу работать до ночи, в сотый раз снимать одну и ту же сцену! Они закончили всего час назад.
— Шелли! — завопил он. — Какого черта ты там делаешь? — Он снова взглянул на часы, положил их на ночной столик. Завтра, первым делом, он поимеет долгий разговор с мистером Полом Форманом, пора его поставить на место. Ну ладно.
— Шелли!
Она вышла из ванной комнаты, подошла к своей стороне двуспальной кровати, легла и натянула простыню до самого подбородка. К Бристолу она легла спиной.
— У тебя, должно быть, ненормальная страсть к воде — сначала залив, сегодня весь день в бассейне, а теперь еще и душ?
Она не ответила.
Бристол уставился на ее спину. Шелли возбуждала его так, как ни одна другая женщина. Отчасти это происходило из-за его чувства превосходства над ней, из-за его чувства хозяина, владельца — в постели особенно. Он дотронулся до ее шеи.
— Ты все еще дуешься из-за того, что произошло в заливе? Я же тебе объяснил, как все получилось.
— Я не дуюсь.
— А как ты называешь свое поведение тогда?
— Я разочарована, только и всего.
Он принял сидячее положение.
— Ты винишь меня потому, что я никудышно плаваю?
— Я не виню тебя.
— Я же не говорил тебе, что ты должна была прыгать за этим чертовым рулем, разве не так? Ну, скажи, разве нет?
— Да, ты не говорил мне.
— Ну ладно, хорошо! — Он снова лег; в течение некоторого времени никто из них не шевелился и не говорил. — Ты, должно быть, устала, — произнес Бристол наконец.
— Да.
— Я тоже. И все-таки… усталость ничего не меняет для меня, разве что только к лучшему. Правда, забавно? Чем больше я устаю, тем больше мне этого хочется. Когда я был помоложе, целыми днями гонял мяч, играл в баскетбол. Крутые игры. Целыми днями, по восемь, девять часов кряду. Выматывался ужасно, просто как выжатый лимон, как тряпка. Но возбуждался я что надо. У меня всегда так было. — Он дотронулся губами до ее обнаженного плеча и вобрал ими гладкую кожу. — У тебя такой вкус… В ту секунду, как я положил на тебя глаз, я захотел попробовать тебя на вкус, в буквальном смысле попробовать…