— Уходи, Шелли, — сказал он; голос его был тяжел и бесстрастен.
— Это важно, — настаивала она. — Не знаю, почему, но это важно.
Морри взял ее за плечи, пальцы его были жесткими.
— Проклятье! Обрати внимание. Тебе не нужно было приходить. Разве ты не видишь, — я не один.
Шелли сделала усилие и предметы перед ней начали принимать свои очертания. Женщина. На кровати. Голая. Сидит, поджав под себя колени.
— Пригласи свою подругу остаться, — произнесла она холодным тоном. — Двое на одного, чем не хорошо.
— Заткнись! — оборвал ее Морри. Он подвел Шелли к двери. — Ступай в свою гостиницу, ложись спать. Поспи — все пройдет.
Шелли была в коридоре, когда колени у нее начали подгибаться. Она чуть не упала. Шелли прислонилась к стене; через некоторое время она могла идти и выбежала из отеля.
Спускаясь с холма, Шелли с трудом удавалось удерживать равновесие. Дважды она споткнулась, чудом удержалась на ногах, ничего не видя перед собой. Не сознавая как, она нашла дорогу к zócalo, вышла к собору. Высоченные, сделанные из дерева двери главного входа были заперты. Держась за стену, она обогнула здание и подошла к боковому входу. Двери здесь были тоже заперты. Она обоими кулаками забарабанила в них.
— Я хочу войти в церковь!
— Что-то не в порядке, señorita?
Она подняла голову. У края тротуара стоял мужчина в форме; на его загорелом лице было встревоженное выражение.
— Я хочу войти в церковь…
— Señorita, — терпеливо ответил он. — Сейчас три часа утра. Будет лучше, если вы вернетесь к себе в отель, нет? Вы хотите, чтобы я вам помог?
— Нет. Со мной все в порядке. Со мной все в порядке.
— Я так не думаю, señorita.
Она закусила нижнюю губу.
— Со мной все хорошо. Очень хорошо. Я могу сама о себе позаботиться.
Мужчина пожал плечами и ушел. Шелли покинула zócalo, пересекла Костеру и вышла к пляжу. Оступилась, упала на одно колено, торопливо встала и быстро пошла дальше. У нее соскочила туфля, но она, казалось, и не заметила этого, зашагала быстрее, пока ноги не перестали держать ее, и она распласталась у воды, уткнувшись лицом в песок. Шелли лежала неподвижно, ожидая, когда все это кончится.
Со всей скоростью, которую только можно было выжать из четырехцилиндрового двигателя, «фольцваген» увозил Формана прочь из Акапулько. Он кашлял, и чихал, и звенел, преодолевая первый подъем у деревни «Ла Куарента-и-Очо». Стараясь отогнать туман, стоящий перед глазами, Форман, сгорбившись за рулем, напряженно вглядывался в пространство между двумя конусами света от фар, которые казались странными толстыми канатами, с усилием затягивающими его машину глубже в ночь. На дорогу выскочил кролик. Форман ударил по тормозам и крутанул в сторону руль; колеса выскочили на мягкую обочину. Кролик благополучно унесся в темноту, и Форман снова выжал газ.