Форман остановил его:
— Ты получишь лучшие кадры, на которые я способен.
— Ты молодец. Я знаю это.
— До той поры, пока ты не захочешь, чтобы я стал тем, кем не являюсь, — добавил Форман.
Короткая, суровая улыбка тронула губы Бристола, и в его глазах промелькнуло нечто вроде признания.
— Конечно. Художник может делать только свое, правильно? Я понимаю это. Ты получаешь полную свободу на этой картине, только роди… — Он замолчал, ухмыляясь. — Кто бы на нас посмотрел, топчемся на одном месте, переливаем из пустого в порожнее. У нас все получится просто классно, я чувствую это. Расскажи мне о твоих планах на сегодняшний вечер? Куда ты собрался?
Форман поведал ему о Лео и о том, что хочет получить необычную версию ночной жизни Акапулько — посмотреть на нее глазами хиппи.
— Это здорово! — с энтузиазмом воскликнул Бристол. — Ночная жизнь — часть сцены, которую я задумал в картине. У меня есть идея. Возьми с собой Шелли. Нашей звезде эпического жанра не помешает узнать о фильмах действия.
— Ой, Харри, — запротестовала девушка. — У Пола, наверное, назначено свидание…
— Беда-то большая! Я что, говорю ему тащить тебя в постель? Ну, что скажешь, Форман?
— Я с удовольствием проведу этот вечер вместе с Шелли.
— Итак, — подвел черту Бристол, — договорились. А теперь давай еще раз пройдемся по графику съемок. Мне кажется, мы сможем выкроить из него по меньшей мере еще один день…
Бернард Луис Фонт осторожно выбирал себе путь вниз по широким ступеням, ведущим к Римскому бассейну, тяжело ступая мимо благоухающих клумб с красными и оранжевыми декоративными цветами. Он искал маленькую горничную-мексиканку — хорошенькую девчушку с отличной кожей и улыбкой кокетки. «Для мексиканки у нее исключительно красивые ноги», — заметил Бернард про себя. Француз воображал себя знатоком женских ног и попок, проведя лучшую часть жизни в исследованиях этого предмета при помощи органов зрения, осязания и других органов.
Бернард запросто мог сделать скидку и извинить попки, имеющие недостатки, дефектные попки, так сказать: слишком большие, или чересчур плоские, или подвешенные очень уж низко к матушке-земле. «Попки поддаются сокрытию, маскировке, изменению внешнего вида, на них можно, наконец, сидеть; существуют и другие способы для того, чтобы скрыть попку от публичных взглядов. Но не ноги. Они всегда на виду. Они — опоры всего, они — начало красоты и изящества. Эта молоденькая симпатичная muchacha[46], интересно, какие у нее ножки?»
— Бернард! — У бассейна его встретила Саманта.
— Саманта! — Он взял в свою руку обе ее ладони и поцеловал их по очереди. — Моя дорогая, вы прекраснее, чем когда бы то ни было.