— Я для вас сделаю все, что смогу, — сказал Сойер совершенно серьезно.
— Стоп! — резко, как инструктор по маршировке, вмешался в разговор Бристол. — О чем только ты говоришь? Ты что, воображаешь себя Рембрандтом, а про меня думаешь, что я твой меценат? Выброси это из головы. Дай мне такую картину, чтобы люди платили за ее просмотр, чтобы она нравилась толпе.
— Ты говорил, тебе нужна художественная картина, Харри, — возразила Шелли.
— Художественно сделанная картина! Дай им посмотреть на голую задницу, заставь работать их слезные железы, вот чего я хочу.
— Я только что сказал, что любовная история нам вполне подойдет, — ответил Форман, — но я не имел в виду кич.
— Это можешь вставить в свою речь перед кинокритиками из Нью-Йорка. Любовная история нужна и мне тоже — минимальные расходы, полно секса. Давай, расскажи им ее! Пусть они побегут за ней в кинотеатры!
— Этот проект, — сказал Форман, сдерживая раздражение, — может быть и хорошим, и коммерческим одновременно.
Бристол отрицательно покачал головой.
— Запомни на будущее, — меня не интересуют бесплодные победы. А эта картина должна стать моей победой. Сделай ее такой для меня.
— Давай сделаем, как я предлагаю, и ты получишь все, что хочешь. Все ведь от этого и зависит…
— Бристол зависит только от Бристола. Соглашайся, и мы вдвоем сделаем такой фильмец — закачаешься. В противном случае…
— Позволь мне объяснить, Харри. Понимаешь, я изменил сюжетную линию.
— Меня устраивала и та, которая была.
— Послушай, Харри. Шелли находится в бегах. Она, жена процветающего промышленника, постепенно стала для него всего лишь еще одним видом собственности. Однажды утром она просыпается и решает покончить со всем этим. Она бежит, добирается до Мексики, встречает там Сойера. Он тоже в бегах, но бежит он от себя самого. У него был нервный срыв, он боится, что может кого-нибудь убить. Может быть, себя. Эти двое с помощью друг друга снова начинают чувствовать себя живыми. Они делают простые вещи, совершают обычные поступки, и эти действия помогают зрителю понять, что они из себя представляют, их характеры, мысли, кто они вообще такие…
— А где секс?
— Те двадцать минут, что ты снял, Харри. Я могу использовать почти все из этого. Сначала всего несколько кадров, действующих почти на подсознательном уровне, потом все более длинные эпизоды.
— Это кажется изумительным, — воскликнула Шелли.
— А ты заткнись! — оборвал ее Бристол.
— Там будут и новые любовные сцены, — поспешно добавил Форман. — Как естественное следствие развития персонажей и действия. Фильм должен восприниматься зрением, Харри. Ты же сам сказал: «Минимум разговоров!» Изменение временных планов, движение в прошлое и будущее, мягкая подсветка, медленные наплывы, кадры накладываются один на другой, смена изображений в ритме жизни этих двух людей…