Карабас попытался ее обнять, но она стряхнула его руки. Он сделал вид, что не заметил.
– В Пескарей?
– Ой, да. Пожалуй. Отвези меня.
Пролетка остановилась у старого трактира. Карабас подал руку. «Как она постарела, раньше выпархивала как птичка… Проклятье». Вошли. Потянуло дымом, сын старого Джованни вышел из-за занавеса, заслышав колокольчик. Заказали цыпленка, Мальвина взбила локоны, сняла перчатки.
– Ну, рассказывай. Я же ничего о тебе не знаю.
– Порядок, девочка. Что у тебя? Что Мальчишка?
– Он обезумел. Половина труппы в бегах. Интрижки. Я не могу, я не выдержу!
– Девочка моя, может быть, переедешь ко мне? Уверяю тебя…
– Ах оставь, пожалуйста. Ты всегда думал только о себе. Театр! Что я буду без него делать?
– И ты должна поэтому жить с этим деревянным параноиком, пьяницей? Он бьет тебя?
– Барби, я тебя умоляю…
– Бьет?
– Барби…
Она стала крутить ему пуговицу зеленого сюртука.
– Барби, я люблю его, я…
– О дорогая…
Принесли рыбу.
Через полчаса послышалось чихание. Карабас тревожно оглянулся на дверь. Пьеро вошел в таверну походкой истеричного прапорщика.
– Ты здесь! Отлично. И ты. Иного не ждал. Прекрасно. Удаляюсь. Прекрасно.
Мальвина побежала к нему.
– Сядь! Немедленно сядь! У нас…
– Прекрасно! Лучше не бывает.
– Сядь и выпей! Барби купил вина. Вы даже не поздоровались. Ну что ты…
Фраза о вине немедленно привела Пьеро в чувство.
– Тэкс, тэкс. Охотно. Я бы сказал… – Он стремительно занял место, напоминая спринтера на старте, и весь напрягся. – …охотнее охотного! О Барби, если бы ты знал!..
Три стакана, выпитые залпом, привели его в состояние опасливо-умиротворенное. Было видно, что за него часто платили, но и бивали тоже частенько.
– Барби, ты увезешь ее? Увезешь? А у нас все ни к черту, Барби, старина, ни к черту. Артемон воюет у Гарибальди, я вот… а, что говорить, Барби, ты все видишь сам… Барби, как же я рад, что…
– Он всегда так? – спросил Карабас.
– Каждый день, – выдохнула Мальвина.
– Едемте. Послушай, поэт, едем. Вместе. В Штаты. Я купил завод. Делаю кукол. Да не пугайся ты. Кукол! Вы давно уже люди: пьете, любите, изменяете, закатываете сцены. Очеловечились. Едемте, я куплю билеты. Это свободная страна. Там вечное лето. Вы слышали про Америку?
– Ед-д-дем! – Пьеро был глубоко пьян. – Ед-д-дем! Увези эту женщину, она разбила мне жизнь со своим дер-р-ревянным гадом. Он глуп, он пошл! Он – пошл, он извергает пошлости, он полон пошлости, и я… тоже полон. Я стар, мой шелк истрепался, она любила меня, но вышла за него, все кончено, но я живу, я живу! Зачем? Едем вдвоем!
Карабас поднялся, глядя на них заслезившимися глазами.