Пензер заговорил чуть громче обычного, потому что на основную массу слушателей не смотрел. Он не сводил глаз с Эрика Хэя и упускать его из виду явно не собирался.
– Эрика Хэя в полиции хорошо знали, – начал он. – Хэй уже много лет играл по всему побережью. Насколько им было известно, он посещал Штаты лишь дважды. Один раз ненадолго наведался в Лос-Анджелес, другой визит нанес в Новый Орлеан, откуда вернулся с новобрачной, богатой американкой. О документе, подписанном его женой и предоставляющем ему право на половину ее собственности, знали многие. Хэй показывал его повсюду и похвалялся им. Утверждал, будто она сама так решила, а он слишком благороден, чтобы жить за счет женщины, и хранит бумагу только в качестве сувенира. И меня уверяли, что он не бравировал, именно таким и был. Я не смог в этом убедиться, потому что он мертв. Три месяца назад, девятнадцатого марта, он попал под снежную лавину в горах. И никто не знает, что́ произошло с документом.
Сол прочистил глотку. Он всегда немного сипит.
– Человек, чьи снимки я взял с собой, тот, на которого я сейчас смотрю, зовется Зигфридом Мюкке. В Лиме его опознали по фотографии двадцать шесть свидетелей. Впервые он всплыл там два года назад, но откуда явился, никто не знает. Он тоже профессиональный игрок и на этой почве близко сошелся с Хэем. И он был вместе с Хэем в горах – они на пару облегчали там карманы курортников, – когда Хэй погиб под лавиной. После смерти Хэя Зигфрида Мюкке в Лиме больше не видели. Нужны еще подробности?
– Не сейчас, Сол, – ответил Вульф.
Пэрли Стеббинс решил сменить позицию. Он прошел перед Хелмаром, между Брукером и Квестом, обогнул меня и встал прямо за спиной Зигфрида Мюкке. В общей сложности за этим типом теперь присматривали трое: Сол слева, Пэрли сзади и я справа.
Вульф продолжил:
– Конечно, приготовления мистера Мюкке к операции, переезд из Анд в Каракас, где не знали ни его, ни мистера Хэя, можно отследить. В Каракасе он подобрал адвоката – вероятно, с надлежащей осмотрительностью – и решил заявить свои претензии письмом… Не к бывшей миссис Хэй, но к попечителю ее собственности, мистеру Хелмару. В какой-то момент он пришел к выводу, что судебное разбирательство потребует его присутствия в Нью-Йорке и, естественно, его планы потерпят крах, достаточно будет мисс Идз или миссис Фомос взглянуть на него. Лишь одно позволяло разрешить подобную трудность: они должны были умереть.
– Но только после тридцатого июня, – вставил Боуэн.
Вульф кивнул:
– Да, тут нестыковка, но вполне объяснимая. Глядя на его лицо, как будто скованное параличом, я сомневаюсь, что он в состоянии внести ясность в данный вопрос. По крайней мере, сейчас. Могу предположить, что его встревожило и подтолкнуло к действиям некое происшествие. А может, он просто не знал, что, если мисс Идз умрет до тридцатого июня, пакет акций «Софтдауна», основная часть ее состояния, отойдет к другим лицам. Полагаю, последнее наиболее вероятно, поскольку через мистера Ирби ему предлагали сто тысяч долларов отступных, а он даже не стал это обсуждать.