— Волк? — еще раз вопросительно произнесла я, и протянула ему здоровую руку. Все внутри меня кричало — Опасность! Не шевелись! — но тело казалось, жило и двигалось само по себе, вне зависимости от того, какие команды отдает мозг.
Тем временем, зверь сделал крохотный шажок и, не приближаясь более, вытянул шею, понюхал руку, и вдруг, лизнув мои дрожащие пальцы, бухнулся на спину и вновь принялся хлопать хвостом. Эта поза внезапно вызвала другое воспоминание — освещенный фонарем круг, я с пакетом в котором лежит колбаса, а у моих ног лежит пес на спине. Ёлки — палки, да это же та самая собака… собака ли? Что спасла меня от Муси тогда! Ну конечно, это все тот же зверь, кто же еще… И одновременно, он же мой Волк… Как там сказал тогда этот охотник по телефону? То ли пес, то ли волк?
— Лиля-а! — раздался совсем близко Сашкин крик. Секунда — и волка нет, меня только снегом обдало. Я мгновение смотрела растерянно в ту сторону, куда он исчез, и потом неуверенно отозвалась: — Сань, я здесь!
Вернувшись с вокзала, где у меня состоялась беседа с начальником таможенной службы, первым делом набрала номер Сани — он несколько раз мне звонил во время интервью, телефон, казалось, вибрировал непрерывно, звук, естественно, был выключен.
— Лиль, ты уж извини, но придется нашу сегодняшнюю встречу отменить — мне сообщили, что моя мама в больнице, и я еду к ней сегодня в Воронеж.
— Конечно, само собой! Совершенно не за что извиняться! — воскликнула я расстроено. — Что с ней, не сказали?
— Вроде, небольшой сердечный приступ, толком не объяснили. Хорошо хоть, отпрашиваться не пришлось с работы — меня почему-то начальство весьма настоятельно, чуть ли не в приказном порядке попросило в отпуск уйти на пару недель… Странно, если честно, ну да ладно, мне это сейчас только на руку. Так что, я тебе потом позвоню, как прояснится что-то, хорошо?
— Хорошо. Только, пожалуйста, не забудь, а то я тоже теперь буду волноваться, как там твоя мама…
— Ага, пока, через полчаса мой поезд. Кстати, я тебе в почтовый ящик ключ от своей квартиры бросил, ты пригляди за ней, пожалуйста, ну там, свет вечером разок — другой включи, а то мало ли… Все, пока, веди себя хорошо, и не разговаривай с незнакомыми дядями!
Ага, и интервью бери только у знакомых… Я вздохнула: — Ну вот. Только замаячила какая-то перспектива на горизонте, как на тебе… Нет, так нельзя думать, а вдруг с его мамой не дай бог, что случиться?
Когда в дверь поскреблись, я по-прежнему сидела на тумбочке для обуви в верхней одежде, на которую уселась, как только вошла.