Лишь через несколько мгновений Риба поняла, как устала и грязна. Мысль о купании манила ее все больше и больше. Но ближайшая ванна была во многих милях отсюда. Пришлось со вздохом отбросить соблазнительные картины льющейся прозрачной воды, смывающей грязь и пот с измученного тяжелым трудом тела. Риба вслушивалась в шорох веток, шепот ветра, звон ручья – в безмятежные и мирные звуки, говорившие о мире и покое.
Еще до того как раздались шаги Чанса, Риба почувствовала его присутствие, и когда его пальцы начали расстегивать ее сорочку, приоткрыла глаза и лениво улыбнулась. Он стоял на коленях рядом с ней, обнаженный по пояс, и мощные мускулы плавно скользили под загорелой кожей.
– Именно это делают старатели после тяжелого дня? – осведомилась она голосом, слегка хриплым от смеха и желания.
– Это старая, освященная веками традиция, – заверил он, усмехаясь.
– И как ты ее назвал бы?
– Отмывка находки.
Риба беззвучно засмеялась, глядя в его глаза, пока Чанс продолжал расстегивать красно-коричневую рубашку, купленную для нее им самим.
– Это чистая правда. Первое, что делает старатель, поднявшись на поверхность, – отмывает найденное, – пояснил Чанс. – Кстати, – вкрадчиво продолжал он, – если это опал, большинство старателей просто слизывают грязь, чтобы увидеть, что под ней.
Риба неожиданно задохнулась.
– Если честно, – добавил он, чуть поднимая в улыбке уголки губ, – недаром говорится, что старателя всегда узнаешь по языку.
– Ты все это придумываешь, – перебила она, разрываемая одновременно неудержимым смехом и кружившим голову желанием.
Чанс, блестя глазами, улыбнулся ей, продолжая стягивать пропыленную фланелевую сорочку.
– Каждое слово – чистая правда, – пробормотал он, расстегивая ее лифчик, – такая же истина, как то, что ты прекрасна.
Нагнувшись, он коснулся влажным языком розового кончика ее груди.
– Ты очень красива, – хрипло пробормотал он, – такая же розовая, как богатства Палы.
Черные усы пощекотали нежную кожу, заставив Рибу вновь задохнуться. Его зубы осторожно сомкнулись на маленьком соске. Чанс втянул его во влажный жар рта, даская, пока Риба, вздрогнув, не выкрикнула его имя. Чанс неохотно поднял голову.
– Я обещал себе подождать, – сказал он почти грубо, – и всегда держу слово. Всегда.
Его ладонь нежно сжала грудь и скользнула вниз, чтобы расстегнуть ее джинсы.
– К-какое обещание? – запинаясь, охнула Риба.
– Что я смою с тебя и с себя все следы этой подлой твари Чайна Куин, прежде чем снова возьму тебя, – жестко сказал Чанс, блестя серебристо-зелеными, как весенняя листва, глазами. – Нам подарили вторую жизнь, котенок, и нужно принять крещение, прежде чем начнем эту новую жизнь.