Послышался звук шагов, мягкий и шаркающий, – Херсонец был обут в тапочки, он сошел с крыльца и подошел ближе.
– Ты ведь не думал, что я пущу тебя в дом, утырок? – смеясь, сказал бандит. – Не хватало еще, чтобы всякие слизняки мне паркет пачкали. Ты там живой? Промычи!
Фомин хотел сказать, чтобы он убрал собаку, но, как только начал вдыхать, пес сжал челюсти сильнее, и парень только дернул ногой в страхе.
– Короче, – Игорь почувствовал, как Тоша присел рядом. – Я не знаю, что и как произошло при продаже хабара, но я вижу, что вы на свободе, а Лось чалится на нарах. Из того делаю вывод, что вы как-то с красной мастью повязаны. Подставили Лосика, а?
Игорь не стал отвечать, чтобы не провоцировать пса, который уже буквально заливал его теплой слюной.
– Молчишь? Правильно делаешь, – Херсонец поднялся. – В былые времена мой песик уже жевал бы тебя, как голодная бикса кожаную стельку, а ты бы визжал и ссался, разматывая по двору кишочки. Но ваше счастье, что Лось сам давно напрашивался со своими мутками беспонтовыми. Захотел свои дела крутить, так туда ему и дорога. Пусть еще спасибо скажет, что вы его с пера сняли.
Бандит погладил собаку, от чего алабай захрюкал и чуть не сжал челюсти от старания.
– Однако Лосик был нашим Лосиком, – продолжил наставительным тоном Тоша. – Потому никакая тварь поганая не может за нас решать как с ним поступать. К тому же ему подогрев на зону нужен, а «кабанчик» денег стоит. Так что ты сейчас встанешь, соберешь свои яички в кулачок и добудешь нам откупную в пять тысячи бакинских. Сроку тебе до завтрашнего утра. Не добудешь – твой бородатый дружок пойдет на консервы. А за ним и ты. Усек?
Фомин просипел: «Да».
– Надо говорить, что будет, если вздумаешь встать на лыжи и сныкаться в тумане?
Фомин просипел: «Не надо».
– Хорошо. Бой! Место!
Сжимающаяся хватка прекратилась, давление на спину исчезло. Зазвенел карабин, удаляясь. Игорь вдохнул полной грудью и осторожно встал, поднимая упавшую шапку.
– И запомни, – с наглой усмешкой сказал ему Херсонец. – Это наш город, и вы все в нем с потрохами наши. Потому не думай, что сможешь соскочить. Я, как Зона, – достану везде.
* * *
Мать опять плакала, это Игорь понял сразу. Женщина, по обыкновению, прятала покрасневшие глаза, но опущенные плечи и слишком звонкий стук вязальных спиц выдавали ее с головой.
Игорь сбросил ботинки, прошагал в комнату и твердо спросил:
– Что случилось?
Ирина Леонидовна отмахнулась, мол, ерунда.
Фомин присел на корточки возле матери, заглядывая в лицо, повторил вопрос:
– Мама, что произошло?