— Почему ты не разрешаешь мне приготовить завтрак? — спросил Боб, обеспокоенно наморщив лоб. — Ты иди присядь и…
— Я присяду попозже, — перебила она, — когда ты с клиентами пойдешь удить рыбу. Я знаю прекрасное местечко. Трава, солнечный свет и прекрасный обзор осиновых листьев.
У Аланы перехватило горло, стоило ей вспомнить, как считали они с Рафом осиновые листья: он лежал тихо, сцепив руки под головой, улыбаясь и испытывая боль при каждом ее прикосновении.
Раф.
Она закрыла глаза и заставила себя немного успокоиться.
— Заготовь, пожалуйста, дров, милый братишка. Я не собираюсь проводить целый день на кухне.
Боб, немного поколебавшись, прошел к двери черного хода. Несколько минут спустя рассветную тишину нарушили отчетливые резкие звуки десятифунтового колуна, дробившего на лучины заготовленные дрова.
Стараясь ни о чем не думать, Алана сновала по кухне, тщательно сосредоточившись на процессе приготовления пищи и сервировки стола. Стоило мыслям изменить направление и вновь вернуться к Рафу, как она безжалостно отбрасывала их прочь.
Сначала ей предстояло справиться с завтраком. Когда все будут спокойно заняты рыбной ловлей, когда она останется наедине со своей неустойчивой памятью, тогда она будет думать о Рафе.
Мысли о нем дадут ей смелость совершить то, что она задумала. В какое-то мгновение паника охватила Алану.
Один из предметов столового серебра выскользнул из ее рук и со звоном упал на стол. Дрожащими руками она подняла вилку и положила ее на место. Сервировку стола она закончила как раз в тот момент, когда вошла Джанис.
— Доброе утро, — приветливо поздоровалась та.
— Доброе утро. Кофе готов.
— Звучит божественно. Раф встал?
— Да. Я налью тебе немного кофе. — Алана поспешно отвернулась, избегая внимательного взгляда другой женщины. Бывший психиатр была сейчас особенно восприимчива к спокойствию Аланы.
— Это Раф рубит дрова? — спросила Джанис, на шаг приблизившись к Алане.
Тут же нахлынули воспоминания, едва не разрушившие ее самообладания, перед глазами возникла четкая картина четырехлетней давности: Раф колдует над грудой дров. Длинные ноги широко расставлены, он обнажен до пояса, мощные мышцы спины ритмично собираются в пучок, затем расслабляются, он работает топором под июльским солнцем, рубит дрова для плиты. Она видела его так четко, а жар и саму жизнь, исходящие от него, ощущала так ясно, что, казалось, могла дотронуться до него рукой. Сильное желание, словно молнией, пронзило Алану, страсть, любовь и утрата буквально разрывали ее на части, вдруг она почувствовала, что жизнь вытекает из нее.