— Я твой, цветочек, — выдохнул он. — Твой с тех пор, как увидел тебя на той опасной тропе с хромой лошадью. Вокруг сверкали молнии. Ты была тогда храброй. А сейчас ты еще смелее.
— Я не чувствую себя смелой.
— Ты вернулась на Разбитую Гору. Ты откровенна с самой собой и со мной. Если это не мужество, тогда я не знаю, что можно назвать мужеством.
Голос Рафа был глубоким и уверенным, убежденность звучала в каждом слове, отражалась в янтарной прозрачности его глаз, с одобрением наблюдавших за Аланой.
Слегка дрожащими пальцами Алана смахнула слезы, звездочками усыпавшие пушистые ресницы. Слезинки яркими алмазами сверкали на подушечках ее пальцев, когда она пыталась улыбнуться Рафу.
— Спасибо, — поблагодарила Алана.
— За правду? — грустно улыбнулся Раф. — У меня еще много правды для тебя. Но не сейчас.
— Что ты имеешь в виду?
— Моя правда не поможет тебе сейчас. А мне, этого очень хочется. Помочь тебе и себе. Мы исцелим друг друга, и прошлое останется там, где ему и положено. В прошлом. Воспоминания, но не видения.
Раф протянул ей вторую руку.
Алана вложила в нее свою ладонь, почувствовав, как пульсирует вена при соприкосновении, увидев, как слезинки соскользнули с кончиков пальцев на его гладкую загоревшую кожу. Он безошибочно отыскал пульсирующие точки на ее запястьях, слегка нажал на них пальцами, наслаждаясь ощущением полноты струящейся жизни.
— Ты готова к горам? — мягко спросил он.
Алана медленно убрала ладони, позволив ему ласковым движением погладить ее от запястий до кончиков пальцев.
— Я готова, — прошептала она.
Оставшуюся часть пути, там, где позволяла тропа, они ехали рядом, бок о бок. В узких местах Раф пропускал Алану вперед. Когда обрывки видений сгущались вокруг нее, она оглядывалась назад, чтобы удостовериться, что за ней едет именно Раф, а не Джек.
Отдельные картины видений и воспоминаний охватывали ее неожиданно, непоследовательно, причиняя боль, поскольку она не знала точно, что именно подкрадывается — реальные воспоминания или фальшивые кошмары. Когда ей слышался разгневанный голос Джека, она не знала, звучит ли он из далекого или совсем недавнего прошлого, а может, его слова лишь порождение ее собственных мыслей, попытка заполнить пробелы шести страшных дней.
Временами у женщины не возникало никаких сомнений. Шум ветра, шелест желтых осиновых листьев, готовая вырваться наружу песня…
Это было реальностью. Это она уже раньше слышала, видела и чувствовала, а вспомнила только сейчас. Они с Джеком отдыхали на берегу второго озера, вон там, у подножия отполированного ледниками валуна. Они пили кофе, каждый из своего личного походного ящика, и наблюдали, как резвится форель на бирюзовых отмелях.