— Тебе это понравится, — продолжал Раф мягко. — Я тебе обещаю.
— Я… да, — быстро согласилась Алана, прежде чем мысли потекли по другому руслу и страх опять охватил ее. — После завтрака?
— После завтрака.
Раф переключил внимание на крючок, зажатый в тисках. Он вытащил крючок и осторожно погрузил острый конец в кусочек шерсти, выстилавшей дно коробочки.
— Ты сможешь сейчас заснуть? — спросил он. — Или ты хочешь, чтобы я немного посидел около твоей кровати?
Затем поднял глаза, стараясь поймать и удержать ее взгляд.
— Я не дотронусь до тебя, пока ты сама об этом не попросишь, — пообещал Раф. — И я совсем не жду этой просьбы.
— Я знаю, — тихо ответила Алана. Она на самом деле доверяла Рафу. Осознание этого ярким лучом мелькнуло в темных глубинах ее мозга, заполненных страхом и потерей памяти.
— Ты согласишься побыть со мной? — прошептала Алана. — Всего несколько минут? Я знаю, это звучит по-детски.
— Тогда мы оба дети, — с легкостью произнес Раф, оборвав ее на полуслове, — потому что я предпочитаю посидеть около тебя, а не оставаться одному.
Алана провела кончиками пальцев по его усам.
— Спасибо, — выдохнула она.
Прикосновение было настолько легким, что казалось нереальным, но она почувствовала его всем телом.
И он тоже. Его глаза приобрели рыжевато-карий оттенок, отблески пляшущего пламени отражались в них.
— Моя прелесть, — выдохнул Раф. Затем он отвел взгляд, чтобы Алана не увидела его страстного желания.
— Поднимайся наверх, пока ты не замерзла, — предложил он. — Я сейчас здесь все уберу.
— Можно, я могу?
— Нет. Это займет не больше минуты.
Поколебавшись, Алана повернулась спиной, а Раф начал ловко рассортировывать материалы по коробочкам и складывать их на поднос.
Когда она уже не смотрела на него, Раф поднял глаза, не обращая внимания на блестящие кусочки материала в руках. Молча, не отрываясь, наблюдал он, как поднимается она по узкой лестнице на чердак.
Падающий от лампы свет отражался в черных блестящих волосах Аланы, как отражаются звезды в подернутой ветром глади полуночного озера. Нежная струящаяся ткань зеленой ночной сорочки обрисовывала женственные изгибы ее тела, то обнажая, то скрывая их. Ее босые ноги под колышущимися складками одежды казались маленькими, изящными, удивительно уязвимыми.
Молча Раф беспощадно проклинал Джека Ривза.