Алана издала какой-то сдавленный звук.
— Я выжил. Я мало что помню об этом. Какие-то партизаны прятали меня, лечили. Затем вернулись правительственные войска. Я был слишком слаб, чтобы убежать.
Алана кусала губы, стараясь сдержать бесполезные слова протеста, теснящиеся в груди.
Раф продолжал говорить тихо и безжалостно, избавляясь от жестоких воспоминаний прошлого.
— Они посадили меня в другую тюрьму, похожую на ту, что я взорвал ко всем чертям. Я знал, что надежды на спасение не осталось. Мои бойцы видели, как меня расстреливали. Они наверняка уверены, что я погиб. Кроме того, никто не будет рисковать жизнями двадцати человек, чтобы спасти жизнь одного-единственного, если, конечно, этот один не очень важная персона. Я таковым не был.
Испытывая желание говорить и одновременно опасаясь прервать поток его слов, Алана что-то тихо бормотала прямо в ладонь и сдерживала себя, чтобы не закричать. Она снова и снова поглаживала его руки и плечи, как будто желая убедиться, что он действительно живой и что она с ним.
— Я провел много времени в этой тюрьме, — продолжал Раф. — Не знаю, почему я не умер. Многие умирали и были рады этому. — Он обернулся и посмотрел на Алану.
— Это не совсем верно, — произнес он. — Я знаю, почему я выжил. У меня было для чего жить. Ты. Я мечтал о тебе, о том, как буду играть на губной гармошке, а ты петь; о том, как буду ласкать тебя, заниматься с тобой любовью, как услышу твой смех, как увижу и почувствую в каждом прикосновении, в каждой улыбке твою любовь ко мне.
— Рафаэль, — прошептала она, не в состоянии вымолвить больше ни слова.
— Мечты помогли мне не сойти с ума. Осознание того, что ты ждешь меня, любишь меня так же сильно, как и я тебя, дало мне силы убежать из тюрьмы. Я жил в джунглях, как зверь, пока мне не удалось пробраться в другую страну.
Алана наклонилась, чтобы поцеловать Рафа, не пряча слез.
— А затем, — произнес Раф ровным голосом, — я вернулся домой и узнал, что женщина, которую я так любил и ради которой выжил, не любила меня настолько, чтобы дождаться моего возвращения.
— Это неправда! — воскликнула Алана с болью в голосе.
— Сейчас я это знаю. Тогда не знал. Все, что я имел, это информация из газет. Джек-и-Джилли. Счастливый брак. Идеальная любовь. Никто не рассказал мне иного.
— Никто не знал, — гневно возразила Алана. — Даже никто из моих близких. Мы с Джеком очень старались держать в секрете правду о нашем браке.
— Вы преуспели.
Раф пристально посмотрел на Алану, увидел, что его боль и несчастье отразились в темных глазах и на бледном лице женщины. Он коснулся кончиками пальцев ее плотно сжатых губ, стараясь снять с них напряжение.