– Ну так как, мисс Саттон? – спросил незнакомец низким голосом.
Заговорив, он вышел на свет, будто почувствовав ее неуверенность из-за того, что она его не видит.
– Я думаю, – сказала Элисса.
Девушка затягивала молчание, откровенно изучая незнакомца. И пыталась понять – осмелится ли принять вызов, исходивший от мужчины?
Во рту Элиссы пересохло. Она облизала губы и глубоко вздохнула, потом сосредоточила свое внимание на незнакомце, вынырнувшем из темноты. Господи, ну что за безрассудные мысли лезут в голову, она просто должна принять решение – может ли доверить ему свое ранчо и его обитателей.
Густые прямые черные волосы спускались до шеи. Загорелое лицо. Лучики морщинок разбегались вокруг глаз – видно, ему много приходилось бывать на ярком солнце. Аккуратные темные усики подчеркивали красивый рисунок рта.
Черные брюки и куртка от портного видали виды, но были чистыми и аккуратными. Светло-серая рубашка, поношенная, но хорошо выстиранная, как влитая сидела на крепкой фигуре, обтягивая широкие плечи и узкую талию. Выцветший платок свободно болтался вокруг шеи.
За спиной мужчины стояла лошадь, перебирая ногами и негромко фыркая.
Не отрывая взгляда от Элиссы, мужчина потянулся назад и левой рукой ласково потрепал животное по холке, не снимая перчатки. Правая рука, без перчатки, по-прежнему лежала на шестизарядном револьвере. Как и одежда, оружие было не новое, но хорошо вычищенное.
Несмотря на тяжелый взгляд и подчеркнутую, нескрываемую мрачность, незнакомец ласково обходился с лошадью, и Элиссе это понравилось. Многие мужчины на Западе обращались с животными так, будто те не чувствовали боли – ни от шпор ни от плети. «К примеру, Микки. Я бы давно выпроводила с ранчо этого спесивого дурака, по мне нужна каждая пара рук. И сейчас еще больше, чем когда-либо».
Лошадь незнакомца подвинулась, и в полосу света попало седло. К нему была прикреплена зачехленная винтовка и, похоже, дробовик, тоже в чехле, по другую сторону седла.
Ни на седле, ни на оружии никаких серебряных украшений, вообще ничего, что могло бы, сверкнув на солнце, выдать себя.
Что-то вроде скатки шинели офицера-конфедерата приторочено к седлу. Ранг незнакомца Элисса не могла определить, поскольку и на шинели не было никаких знаков отличия.
Лошадь оказалась большой, мощной, мохноногой – гнедой жеребец, стоивший не меньше трехлетнего заработка пастуха. Стало быть, незнакомец явно не из числа ковбоев средней руки. Он ждал ответа, как затаившийся у норы хищник.
Это нервировало Элиссу, она вообще отличалась импульсивностью, а тут сама обстановка провоцировала – темнота, незнакомец.