Испуганно вскрикнув, Элисса повернулась. В лунном свете глаза были большие, темные и непроницаемые, как сама ночь.
Узнав Хантера, она тотчас отвернулась. Обычно ловкие пальцы путались, когда она попыталась застегнуть маленькие пуговицы на лифе платья.
– Что ты здесь делаешь? – спросила Элисса, стоя спиной к Хантеру. – Я думала, ты вальсируешь с Пенни.
– Я хотел посмотреть, с кем ты встречаешься.
– Встречаюсь? На огороде? Ночью?
– Да, – сказал Хантер.
– Господи, зачем?
– Скажем, для… разговора.
Последняя упрямая пуговица наконец залезла в петельку.
Элисса быстро вздохнула, приходя в себя. Потом повернулась и оказалась лицом к лицу с мужчиной, из-за которого убежала в огород, желая обрести спокойствие в уединении.
– Если такой умный, догадайся, – сказала она. Хантер молчал.
– Да, в последнее время очень трудно найти приличного собеседника, – продолжала Элисса низким, нарочито сладким голосом.
– Надеешься встретить Микки? – наигранно спокойно поинтересовался Хантер. – Или охотишься на Билла?
– Я «охочусь» за миром и покоем. Люди слишком утомительны.
– Особенно женщины, – усмехнулся Хантер.
– Прежде всего один мужчина. Который груб без всяких причин. Резок. Невыносим. И абсолютно не прав. Так что ты понимаешь, что мне нужно.
– Слова, – кивнул Хантер.
– Да, слова, – согласилась она. – Слова тоже бывают разные. Например, приятные. Галантные. Тебе, конечно, все это чуждо, я ничуть не сомневаюсь. Но моему саду – нет.
– И ты говоришь со своими растениями.
– Да, и с огромным удовольствием. Я наслаждаюсь общением с ними.
Хантер старался не улыбаться. Ему почти удавалось.
– Я их пропалываю, подрезаю, удобряю, поливаю, холю и лелею изо всех сил, – заявила Элисса.
– Я заметил.
– Прекрасно.
Хантер пропустил укол мимо ушей.
– Когда тебя что-то выводит из себя, – проговорил он медленно, – ты идешь в огород, да?
– Такую привычку я завела еще в Англии. Вообще там я много времени проводила в саду, и меня прозвали крестьянкой. Это, конечно, одно из прозвищ.
Повисло молчание, Хантер пытался не смотреть на веточку розмарина, торчавшую в мягкой тени между грудей.
Внезапно, не давая себе отчета, он спросил:
– А кто такой Билл Морленд?
– Сводный брат отца.
– Никакого родства?
– Как я сказала, моего отца…
– Сводный брат, – резко закончил Хантер. – И никакого кровного родства.
– Нет. Правда, я звала Билла дядей, но это лишь из уважения.
Хантер прищурился и подумал, а почему девушка могла бы перестать называть мужчину дядей. И первое, что пришло в голову, конечно, секс.