Так продолжалось до тех пор, пока Ханна не оглянулась и не увидела Арчера.
Он смотрел на нее ледяными глазами. Никакой теплоты. Только правда, которую он использовал против нее как меч.
«К вашим услугам».
Волна обжигающего жара захлестнула ее. Ханна уверяла себя, что это злость. Она имела право злиться. Арчер выставил ее не в лучшем свете перед своей семьей. Он оказался точно таким, как она думала, – холодным и жестоким.
Но почему же тогда он был так нужен ей?
Она не знала ответа на этот вопрос. Не было ничего, кроме скручивающей, терзающей боли, которая была одновременно и вожделением, и чем-то намного более опасным. Тем не менее, каково бы ни было ее чувство к Арчеру, он примчался на край света, когда она попросила, рисковал жизнью ради нее и, кроме того, доставил ей потрясающее удовольствие.
В ответ она заявила, что он не годится ей в мужья. Тогда как единственным его грехом было его желание помочь ей.
С неохотой Ханна признала, что им следовало бы извиниться друг перед другом. Не за правду, а за способ ее преподнесения.
Разжав кулаки и глубоко вздохнув, Ханна нажала цифру шесть на освещенной панели.
Из динамика интеркома донесся его голос:
– Да?
– Арчер, я…
– Сейчас буду.
Динамик замолчал.
Ханна медленно вылезла из кровати. Извиниться по интеркому не вышло. Она подошла к двери и чуть приоткрыла ее.
Тут же дверь распахнулась, и на пороге появился Арчер. На нем были джинсы, видимо, только что натянутые, так как застегнуты они были лишь наполовину.
– Тебе нужна защита?
– Нет, я…
Он не дал ей закончить. К ее рту уже прижимались его губы и язык. Его руки массировали ее груди и сжимали соски до тех пор, пока ее дыхание не раскололось на стоны и тело не обмякло. Коленом он развел в стороны ее ноги, усадив.Ханну верхом на себя. Обнимая ее одной рукой, Арчер ласкал ее другой. Корчась от наслаждения и судорожно дыша, она со стоном потребовала, чтобы он вошел в нее.
Он положил ее на кровать, раздвинул ее бедра и освободил свой возбужденный член. Опустившись на колени, Арчер подтянул Ханну к себе и погрузился в нее. Ритмично покачиваясь, он почти довел ее до исступления, внезапно остановившись на самом краю.
Ханне показалось, что она поймана в горячей волне. Она не могла ни говорить, ни думать, ни дышать. Вокруг нее бушевала темнота, слепой экстаз.
Затем наступило временное затишье между волнами, короткий перерыв, не позволявший полностью перевести ей дыхание, так как тут же другая волна накрыла ее, не давая опомниться. А потом она хрипло и часто дышала в диком восторге. Все цвета вокруг взорвались, и стало темно. И, утопая, Ханна закричала от нестерпимого удовольствия.