и йогу.
— Но смогу ли я, учитель, одолеть этот путь? Я ведь простой, обычный человек обычной судьбы.
— Я верю и чувствую, что сможешь. Два крепких стержня будут держать твою душу — стремления художника и любовь. Любовь и будет твоей Тантрой. Слышал ли что-нибудь о Шораши-Пуджа?
Тамралипта беспомощно улыбнулся.
— Шораши-Пуджа — поклонение женщине, это — главный и самый древний из всех тантрических обрядов. Он ведет свое начало от давно прошедших времен владычества женщин на Земле. С помощью его ты сможешь одолеть демонов своей ревности. Слушай и старайся запомнить, — и Дхритараштра коротко объяснил художнику сущность тантрического обряда. — Только помни, — закончил йог, — Шораши-Пуджа можно повторять не один раз, пока не совершится полное очищение красотой и любовью, в чем и состоит суть обряда. Если же во время обряда она станет твоей не до конца, то ты упадешь с лезвия ножа на растерзание всем демонам черного дна своей души. Во что бы то ни стало удержись на высоте, пока не наступит время, и удерживай ее. Но прежде всего расскажи ей всю правду, ничего не скрывая. Тогда она будет тебе помощницей, а не врагом, как может получиться.
— Учитель, а как я узнаю, что время пришло? — с опаской и недоумением спросил художник.
— Узнаешь, — улыбнулся гуру, затем, переменив тон, серьезно и грустно сказал: — Пора тебе отдохнуть, и спать надо крепко — завтра с утра начинается великий путь. Я поясню нашим гостеприимным хозяевам, что твой поспешный отъезд — жизненная необходимость, а не нарушение правил почтения и признательности. Простимся, ты больше не увидишь меня, и мне грустно… Велика сила привязанности, тяга души к душе сквозь все стены Майи.
— Учитель… — горестно выговорил Тамралипта, чувствуя, как заныло сердце от внезапной тоски. Только сейчас он понял, как велика его любовь и преклонение перед этим безгранично добрым, поразительно умным и скромным человеком. Его великое превосходство никогда, ни на секунду не подавляло и не угнетало художника — ничего, кроме чистой доброжелательности, не исходило от этого мудрейшего из всех известных Тамралипте людей.
— Не огорчайся, так суждено нам обоим. Иногда быть может, я буду с тобой, буду смотреть на тебя с той стороны порога и даже помогу доброй мыслью. Помни, сын мой, в особенности в Тантре, где действия наши не полностью подвластны сознанию, что мысли — хорошие и добрые, злые и гнусные — живут собственной жизнью и имеют свое назначение и, раз порожденные, вливаются в поток действий, определяющих карму, твою собственную и других людей, даже всего народа. Поэтому держи их крепко, не давай цвести в твоем уме недостойным думам!.. А теперь… — гуру вытащил из угла маленький деревянный сундучок, служивший сидением, открыл его и передал художнику толстую пачку денег. Тамралипта глянул на бумажки самого крупного достоинства и ахнул, поразившись огромностью суммы.