Это мгновение все же наступило.
Художник искал долго, прощупывая глазами и руками каждую линию созданного им образа, оценивая каждую морщинку лица из сырой глины.
Тиллоттама следила за ним, затаив дыхание, не смея вмешиваться. Жестокая тревога отразилась на лице художника. Он отступил назад, глубоко вздохнул и сказал «ант»!..[21]
— Я больше ничего не могу, я вижу множество ошибок. Нет, не вышло так, как я хотел, мечтал, задумывал. Пусть, все равно. — С этими словами он шагнул к возвышению, на котором сидела Тиллоттама. Девушка вскочила, протянула ему руки. И увидела, как осветившиеся облегчением глаза любимого потухли, тревожное недоумение исказило его черты. Не сказав ни слова, Тамралипта без чувств рухнул к ногам Тиллоттамы.
Медленно потекли дни суровой, резко изменившейся жизни. Врачи определили сильнейшее нервное истощение. Тамралипту поместили в больницу, погрузили в искусственный сон — художнику предстояло целый месяц в ленивой дреме восстанавливать свои силы.
Тиллоттама осталась хозяйкой дома и мастерской. На нее легла забота о сохранении законченной скульптуры. Глина быстро высыхала. На оплату больницы ушли последние деньги — больше их взять было неоткуда.
Застенчивая затворница храма, еще так мало соприкасавшаяся с внешним миром, осталась единственной, кто мог спасти творение художника. Тамралипта никогда не узнал, как долго Тиллоттама ходила по влиятельным и богатым людям соседнего города, получая надменные отказы, выслушивая оскорбительные предложения. Наконец она послала телеграмму своему единственному знакомому, другу художника, инженеру Кришнамурти.
Тот приехал и только подтвердил то, что уже было давно решено Тиллоттамой — скульптуру надо поскорее отлить в гипсе, чтобы сохранить до выздоровления Тамралипты. Денег для этой работы не было и у Кришнамурти. Друг художника, преследуемый за политическую работу, едва сводил концы с концами. Успокоившись за судьбу Тамралипты, он уехал назад в Дели, чтобы организовать сбор денег среди товарищей-единомышленников, по большей части простых рабочих. Дни шли. Все новые и новые трещины, пока еще тонкие, возникали на тщательно отглаженной глине статуи. Тиллоттама только что вернулась из поездки к другу губернатора провинции, английскому промышленнику, прослывшему любителем искусства.
Против ожидания ее встретили любезно. Англичанин был готов оказать немедленное содействие и деньгами, и транспортировкой в мастерскую в столицу Коломбо. Но — это «но» оказалось хуже любого отказа — он требовал, чтобы после отливки статуи последняя была передана ему в полную собственность…