Но сейчас солдаты были похожи на новичков — восторженных и воинственных, словно они и понятия не имели и ведать не ведали, что такое передовая. Они редко пропускали случай, чтобы не забраться на «пантеру», не залезть вовнутрь «тигра», чтобы не облазить какую-нибудь дальнобойную махину. У одной такой «берты» сделали привал, и почти все уместились на ней — сидели на стволе, как ласточки на проводе. А Бубнов попробовал даже устроиться в ее жерле, но вовремя раздумал — не захотел пачкаться, отошел, посмотрел на пушку издали, покрутил головой:
— Это же надо — такую дуру сварганить. Это же сколько железа на нее пошло! Из нее можно штук десять тракторов сделать — не меньше.
— Отлить такую — что! А вот суметь заставить ее замолчать и уткнуть свой хобот в землю — это задача! — сказал старшина.
— Само собой! — согласился Бубнов и заключил философски: — А все-таки немцы — дураки: лучше б они вместо пушек делали трактора и продавали б их нам за пшеницу. Дешевле обошлось бы. А то сколько железа извели, сколько денег ухлопали, а она пропала даром. Да еще зла сколько людям принесла, а пшенички немцы не получили и землю, где она растет, — тоже.
— Немцев жалеешь?
— Не жалею я немцев. Я говорю: дураки они, могли бы жить богато и при мирной жизни, без войны.
— Политик ты, Бубнов.
— А ефрейторы — все политики: Гитлер ведь тоже ефрейтор, — пошутил кто-то.
— Ну-ну! — обиделся Бубнов. — Ты поосторожней с такими сравнениями, а то я могу и по затылку съездить.
— Становись! — подал старшина команду и пояснил: — Раз начинаете ссориться, значит, отдохнули. Быстро, быстро! Шагом марш!
Пыль, пыль под сапогами, солнце печет над головой, пыль от машин, от танков, а счастливчики, сидящие в кузовах, в бронированных башнях, издеваются:
— Пехота, не пыли!
Несмотря на усталость, у них хватало духу отшучиваться:
— Зато мы царица полей! Главный род войск!
— Ну, топай, топай, царица!
Впереди показался долгожданный город Николаев. Старшина догнал лейтенанта, о чем-то поговорил с ним и, остановив колонну, объявил привал. Все сразу побросали на землю шинели, повалились на них, задрали ноги кверху — отдыхали.
— Отставить! — скомандовал Парыгин. — Всем почистить сапоги. Шинели скатать в скатки. Умыться. Одним словом — привести себя в порядок.
Завыли на разные голоса недовольные: устали, ужарели, отдохнуть не дадут. Кому это нужно сапоги чистить? Да и чем, как?
— Прекратить разговоры! Полчаса сроку! Выполняйте приказание, — и добавил укоризненно: — Посмотрите, на кого вы похожи.
Вид у них был действительно неприглядный: с ног до головы запыленные, лица грязные, на щеках разводья от подтеков пота. Под глазами, под носом черный слой пыли, как у шахтеров: только глаза блестят да зубы сверкают.