И вот в эту излучину привели курсантов. Они тихо сменили какую-то крупную часть и заняли оборону на обширном пространстве: расстояние между солдатами было огромно, будто и не на передовой, а в тылу часовые посты.
После уже Гурин узнал задачу, которую решал их объединенный учебный батальон в этой излучине. Готовилось большое наступление, которое потом закончилось разгромом Ясско-Кишиневской группировки противника, и наше командование делало все, чтобы немцы думали, что наступление начнется именно со штурма плацдарма. Поэтому здесь всячески демонстрировалось передвижение войск и скопление техники. Курсанты выполняли ту же задачу.
А теперь, в канун наступления, все части, назначенные к прорыву, были скрытно и быстро переброшены в зону главного наступления, а оборону в излучине против немецкого плацдарма занял учебный батальон.
Весь этот хитроумный план курсанты узнали лишь много времени спустя, а тогда вся стратегия высшего начальства для них была за семью печатями. Для солдата передовая — всегда только передовая, наступление — всегда наступление, то ли это разведка боем, то ли это штурм в рамках большого прорыва.
И сейчас: им было приказано занять оборону — они заняли. Правда, необычно разреженно, один солдат за троих, но бывает и такое. Раз на раз не приходится, тем более на войне.
Гурин расставил ребят более или менее равномерно, наказал наблюдать. Максимов, запыхавшийся и насупленный до предела, пробежал траншею из конца в конец, сделал кое-какие коррективы, сказал Гурину:
— Я останусь на правом фланге взвода, а ты иди на левый. Следи, чтобы не спали.
Вскоре прошел командир роты Коваленков — накануне его повысили в звании, капитаном стал, как всегда, несуетливый, спокойный и с какой-то доброй, домашней улыбкой на лице. При вспышке ракеты узнал Гурина, кивнул по-простецки:
— Ну как? Все в порядке?
— Пока все нормально.
— Смотрите в оба, влево и вправо тоже повнимательней.
Потом пришли капитан Бутенко и младший лейтенант Лукин — парторг и комсорг.
— А, земляк! — узнал Гурина парторг. — Как комсомолия? Дух боевой?
— Боевой, товарищ капитан.
— За немцем следите, а то он, едрит твою за ногу, такой!..
— Ты же и другие взводы не забывай, — напомнил Гурину Лукин. — Перед рассветом обойди ребят, поговори.
— Хорошо, — пообещал Василий.
Где-то за полночь, оставив за себя командира первого отделения Зайцева, Гурин пошел по траншее. Курсанты бодрствовали, заслышав шаги, оглядывались, узнавали, оживлялись. У одной из ячеек Гурин увидел Харламова — он сидел на дне окопа и корчился от боли.