— Эй, Василь!.. Давай сюда! — Это был голос новоселовского Степки. Гурин прошел к нему, он потеснился. — Садись. Где ты пропал? Шли, шли вместе, — и вдруг пропал. Утром в наступление. Слышал?
— Слышал, как же…
— Давай спать, пока можно, — он подвинул локтем каску, на нее примостил вещмешок, натянул на голову воротник шинели и, свернувшись калачиком, улегся.
Рядом сидели двое в маскировочных халатах, и Гурин все время поглядывал на них: сразу было видно, что это не обычные солдаты, они и сидели как-то независимо, и разговаривали, не обращая ни на кого внимания. Одно слово — разведчики! Смелый, отчаянный народ! Василий представил себя в маскировочном халате, с финкой в кожаном чехле, с пистолетом на боку и трофейным автоматом на груди. «Эх, жаль, не попал в разведчики, — позавидовал Гурин соседям. — То ли дело!..»
— Ешь, — оказал один из них другому. — Ты что, психуешь? Че не ешь?
— Не хочется… — и признался: — Я знаешь чего больше всего боюсь?
— Чего? — насторожился первый.
— Ранения в живот. Вывернет кишки, а сам живой. И мучайся. Нет, лучше уже сразу, совсем. Особенно, говорят, опасно ранение в живот, когда желудок полный.
— Хреновина! — отрубил первый.
— Врач в госпитале говорил.
— Верь им больше, этим коновалам! А я, бля, всегда перед заданием набью брюхо, как барабан!..
«Какой-то блатяга, а может, воображает», — подумал Гурин о разведчике и посмотрел на него. Здоровый парень со сбитым на спину капюшоном выковыривал ножом из банки куски мяса, ел аппетитно и не переставая говорил:
— А иначе как же? Идешь — не к теще на блины. Может, придется сутки или двое на нейтралке лежать.
«Красивый парень!» — снова позавидовал Гурин и пожалел, что сам он не такой, как они.
— Скоро идти, — сказал первый.
— Успеем!.. Шо у тебя за часы? Э, немецкая штамповка? Вот часики так часики, — и он хлопнул крышкой. — Швейцарские! У одного фрица отобрал. Тащил его километров пять на себе. Даром, что ли? Так он пожаловался лейтенанту: «Ур цап-царап». — «Я тебя, гадюка, говорю, сейчас как цап-царапну!» Во нахалюга! Съежился: «Найн, найн…» — Разведчик усмехнулся и запел, собирая вещи: — «Темная ночь, только пули свистят по степи, только ветер гудит в проводах… Звезды тускло мерцаю-ю-т…» Пошли, луна уже, наверно, закатилась.
Разведчики ушли, стало просторнее, и Гурин разлегся совсем свободно. Сон сморил не скоро, думалось о завтрашнем наступлении, о разведчиках.
На рассвете, когда подняли на завтрак и Гурин получил свою порцию супа, — есть его не стал, а тайком выплеснул за бруствер: боялся ранения в живот.