Я был в святая святых норвежской киноиндустрии. Отныне я часть её. Придёт день, и моя афиша тоже появится здесь, на стене вдоль лестницы, ведущей в кабинет директора: Откормка. Я дошёл до кабинета, пригладил волосы, затаил дыхание и постучал. За дверью раздался стон. Я выждал ещё немного. Потом зашёл. Директор сидел за столом, заваленном сценариями, они громоздились горами и на полу тоже, сценариями было занято в этой комнате всё, больше ни на что места не оставалось. Директор был занят — читал сценарий. Я аккуратно прикрыл за собой дверь. Мне не хотелось мешать ему. Я стоял. Он снова застонал. На нём был твидовый пиджак с кожаными заплатками на локтях, на носу массивные квадратные очки. Он курил трубку. Я, на свою беду, потянулся к полке. Даю голову на отсечение, полка была из «Икеа». Она накренилась, и на меня сошла лавина сценариев. Директор встал и вынул трубку изо рта. — Прошу прощения, — пролепетал я. — Ерунда, всё равно они на выброс, — ответил директор. Он освободил для меня стул. Мы сели. Он долго раскуривал заново трубку, не сводя с меня взгляда. — Барнум Нильсен собственной персоной, — сказал он. Я кивнул. Час пробило давным-давно. Сейчас мне следовало получать приз. — Я ошибся временем? — спросил я. Директор помотал головой. — Им только на пользу подождать, — ответил он. Мне понравилась эта мысль, чертовски понравилась, что все они ждут сейчас меня. Это меняло дело в мою пользу. Время было на моей стороне. Я тоже закурил сигарету. — Расскажи о себе, Барнум. — А что рассказать? — сказал я. Директору едва не изменило терпение, зубы сжали мундштук. — Только идею в общих чертах, весь сценарий излагать мне не надо. — Я задумался. И вспомнил поучения отца, что надо сеять сомнения, ибо полная и чистая правда скучна, она навевает на людей леность и забывчивость, а сомнение держит за живое, не ослабляя хватки. — Родился и вырос в Осло, единственный сын у родителей, правда, отец умер до моего рождения. — Директор передёрнул плечами: — Барнум — это твоё настоящее имя? — Я использую его как псевдоним, — ответил я. Директор хмыкнул. — Барнум, а глаз болит? — Я моргнул на пробу: — Да нет. Я таким родился. Слепым на этот глаз. — Директор перегнулся через стол: — На самом деле я хотел спросить, что у тебя ещё написано. — У меня целая книжка задумок. — Директор выпрямился. — Барнум, мы рады, что ты теперь наш. На самом деле рады. — И ещё одна вещь, — вспомнил я. — Говори, Барнум. Сегодня твой день. — У меня жена гримёр. Мне бы хотелось, чтобы она работала в фильме с гримом. — Директор долго таращился на меня. — В фильме? — переспросил он. Я даже растерялся: — Ну да, в фильме. В «Откормке». Вы уже решили, кто будет режиссёром? — Директор встал, обошёл меня сзади и положил обе руки мне на плечи. — Барнум, Барнум, — сказал он. — «Откормка» никогда не станет фильмом. — Мне казалось, что я не услышал его или услышал неправильно. — Никогда не будет? — Никогда, — подтвердил директор — Для чего тогда я выиграл? — спросил я. Директор убрал руки и вздохнул: — Барнум, пойдём и станем знаменитостями.