У Ирины, как правило, было одновременно несколько любовников самого разного толка и пошиба — были высокопоставленные чиновники и политики, с которыми сталкивала ее профессиональная стезя, этих она зачастую использовала для своей карьеры, но был и простой брат журналист, какой-нибудь обозреватель, не хватающий звезд с неба, с которого нечего было взять. Среди тех, кого Ирина одарила своим вниманием, числился, например, главный редактор газеты, в которой она работала. От романа с ним Ирина поимела много разных благ, но попадался в ее «донжуанском списке» и какой-нибудь самый заштатный знакомый иностранец, наведывающийся в российскую столицу не чаще, чем два раза в год, обыкновенный западный жмот, от которого, по большому счету, она ничего не могла получить ни для карьеры, ни для повышения собственного благосостояния. Ирина ничего не скрывала от своих любовников — напротив, жизнерадостно ставила всех перед фактом, что ни один из них не единственный в ее жизни. Случаи, когда она оставляла одного из своих мужчин ради того, чтобы провести время с другим, были в ее жизни повседневностью. Каждый из мужчин понимал, что предъявлять ей какие-либо претензии было бы глупостью. На сексуальный контакт с приглянувшейся «жертвой» она, как правило, шла сама — перла как бульдозер, и мужики, страшно ленивые существа, этому напору с большей или меньшей охотой уступали. На длительных романах Ирина не настаивала и со всеми бывшими любовниками сохраняла хорошие отношения, что продолжало приносить ей пользу.
Костов пересекся с журналисткой, когда она почему-то заинтересовалась проблемами борьбы с преступностью. Ирина скрутила его так же, как и всех остальных. Костов, оставшийся к тому времени без жены, сопротивлялся не очень. Не сказать чтобы к Ирине его так уж тянуло — Костов предпочитал женщин душевных, нежных, с теплыми смеющимися глазами. А в Ирине, в ее сексуальной всеядности чувствовалась какая-то ненатуральность, неискренность, фальшь, какое-то лихорадочное напряжение, за которым стоит желание скрыть свои комплексы. Ее глаза, даже когда смеялись, оставались водянисто-холодными, бойкость в общении, характерная для нее, не была окрашена ни обычным человеческим, ни женским обаянием. Удивительно, но Костова не подкупало даже хобби Ирины — готовка и вообще ее страсть к ведению домашнего хозяйства, что, в принципе, всегда подкупает мужчину. Он немного жалел ее — ему казалось, что за ее раскованностью кроется обыкновенное «немодное», несовместимое с феминизмом женское стремление устроить свою судьбу, в котором она боится признаться даже себе. Ирина просто ждет, когда один из любовников разгадает ее тайну и предложит ей замужество. Но любовники — мало кто из мужчин способен подняться до эмпатии, они все зацикленные на себе эгоисты — не предлагали…