– Абсурд, – сказал я лениво. – В Исландии страшная безработица. Абсурд!
– Конечно, – согласился он. – А как ты думал! Только так это и делается. Ну и пусть. Я бы не отказался так поискать работы, посмотрел бы Исландию… Но он, этот советник, собака такой, бюрократ, попросил меня прислать ему свидетельство того, что я прикладывал усилия, ему, дескать, необходим список мест, куда я пытался устроиться. Ну, я тут понаписал, внес все те предприятия, что позакрывались, – ведь нет их больше – почему б не извлечь хоть какой-то толк? Вписал их все! Получилось внушительно. Он посмотрел, написал мне в ответ: да, вижу, что ты прилагал много усилий, чтобы устроиться, и всё-то тебе не везло. А почему? Так и спросил: почему, дескать, мне не везло? В столько мест пытался устроиться, а нигде не взяли. В чем с тобой дело? Так и пишет: в чем дело? Hvad er det i vejen med dej?[112] Представляешь? Вот какой! Ну, я месяц думал, и потом вдруг понял: чем больше я думаю, чем дольше тяну с ответом, тем самым еще сильнее вызываю возможные подозрения, потому решил: надо ответить, и как можно быстрее, и как можно проще! И вот всю прошлую ночь я напрягал ум, воображал себе портрет этого человека, родгивера[113], советника моего, а потом вдруг у меня прояснилось: надо вести себя как все датчане. Надо просто проигнорировать его вопрос. Воспринять его как риторический. И почему же тебе так не везло с работой? И почему же тебя не брали на работу? Это ж не вопросы ко мне, это просто восклицания; даже если вопросы, то он сам к себе обращается… Ах, бедненький мой, отчего же тебе так не везет! Примерно так. Я собрался с духом, вознамерился ему написать просто и по-датски – само собой на датском языке, но в их манере, как датчанин написал бы… Мол, я ему очень благодарен за те усилия, которые он прилагает, стараясь мне помочь, и я его прекрасно понимаю, и всячески ему сочувствую, так как вижу, насколько это трудное дело отыскать место для иностранца, да еще в смутное время кризиса и т. д. и т. д. Писал весь день вчера! А ведь нельзя писать, как по-русски, нельзя наворачивать сложноподчиненные предложения. В Дании надо остерегаться всяческих сложностей. Потому что синтаксис у датчан устроен иначе, нежели у русских. И логика тут иная. Как только они видят наверченное в три строки предложение, их перекашивает, и кажется им, будто их пытаются обвести вокруг пальца. Боятся они сложноподчиненных предложений и всяких там скобок. Как только скобки, так в кусты! Потому как скобки для бюрократов: клаузулы всякие и артикли. Нормальный человек в письме чиновнику скобками на законы и указы намекать никоим образом не должен. Чиновник такое ему ответит… или не ответит вообще, что хуже всего. Не говоря о восклицательных знаках, подчеркиваниях… жирным шрифтом выделять ничего нельзя, крупными буквами не писать! Нормальный человечек в письме чиновнику должен, согнув спину, малюсенькими буковками попу лизать и как можно короче и четче себя излагать. А мы, русские, увы, не можем без наворотов да вывертов. Мы все особенные! Это в нас вдолбили. Это в нас Гоголь и Толстоевский сидят. От обратного так получается. Лепят из тебя идиота, а ты в обратную сторону сочинение жизни гнешь: я особенный, я не как все! Вот и во мне эта черта тоже есть. Еще не вымерло. Особенный я, и всё тут. Ничего не попишешь. Весь день вчера боролся со спрутом русской логики, укорачивал себя, укомплектовывал мысль в датские клише. Чем короче, тем лучше, и без всякой связи с его письмом. Так постарался, что когда отпринтовал, посмотрел на письмецо и сердце обмерло: точно как если б датчанин писал! Сам себя превзошел! Тут я успокоился. Фу! Получилось! На радостях выпил бутылку вина. Упаковал письмо в конверт (официальные документы так только и посылаются до сих пор, с подписью!), побежал на почту… Ну, дальше ты знаешь…