— Ну, по-моему, его тут нет. А даже если он когда-то и был, то, думаю, давно исчез; более того, лично я считаю, что никаким кладом тут никогда и не пахло. Однако есть сорт помешанных людей, которым нравится верить в легенду.
— Вы когда-нибудь расскажете мне эту историю?
— Кошмар! Историй столько, сколько и людей, его ищущих; у всех своя точка зрения. Поначалу считалось, что Волков был выходцем из приполярной России, богатым инженером или кем-то в этом роде, из Мурманска, на северном побережье. Во время революции, зимой 1917–1918 года, он задумал сбежать и взял курс на Финляндию, которая тогда только что получила независимость. Он тоже захотел независимости для себя с женой и своего состояния. Жена сюда добралась, а он и драгоценности — нет. Так что где-то здесь, — я очертил рукой угол около 270 градусов, — лежит его выбеленный временем скелет, скрывающий в груде костей мешочек золотых дублонов[3] и царские запонки.
— Так это и есть весь клад, сэр?
— Только Бог знает, что он представляет собой; те, кто приезжает на поиски, ничего толком не знают. Рассчитывают узнать, когда найдут.
— А миссис Волков, что случилось с ней?
— Волкова, — машинально поправил я. — В русском языке фамилии имеют и женские окончания. Да, это хороший вопрос. Никто никогда не встречал ее. Считается, что она покинула Финляндию; и вместе с тем каждый новый слух возникал тогда, когда она где-нибудь обнаруживалась. Не забудьте, все это происходило сорок лет назад. Она давно могла умереть.
Я бросил окурок на пол и раздавил его носком ботинка. Я давно собирался установить на своем «Бивере» пепельницу: в один прекрасный день пол провалится, и тогда уже без нее не обойтись.
— Что до меня, то я не понимаю, почему, если клад находился здесь, она не вернулась и не забрала его в двадцатых годах. Или почему, когда старина Волков погибал, она просто не сунула хотя бы часть золота себе в карман.
Он сочувственно покачал головой:
— Вас нанимали, чтобы попытаться найти его, сэр?
— Время от времени. Я не люблю такую работу: в конце концов, когда не находят клада, у людей отпадает желание платить.
Хоумер улыбнулся. Вскоре я повернул на восток и начал снижаться, чтобы оказаться ниже зоны действия радаров, прежде чем войти в запретную зону.
Озеро, на которое я держал курс, находилось в запретной зоне, и теперь до него оставалось около двадцати миль. Оно простиралось ярдов на четыреста с запада на восток и достигало в ширину пятидесяти ярдов. Проблемы для посадки создавал островок на расстоянии двух третей длины озера от восточного берега. Островок образовывал пролив в форме бутылочного горла шириной всего в двадцать ярдов, в результате чего посадка на озеро представлялась сомнительной затеей.