Но почему это должно волновать Билла Кэри?
Да он на одних зубах сможет вскарабкаться на утес, даже если пули изрешетят его, как дуршлаг. В секретной службе он слыл железным человеком. Дайте ему пистолет-пулемет «стэн», он выполнит задание и обязательно к утру вернется. Добрый старина Билл Кэри. Ему не в диковинку одной рукой вести самолет, а другой зажимать рану, пока ее не залатает хирург.
Тут меня что-то остановило. В ушах стоял такой шум, словно рядом маршировал гвардейский батальон. Рана в боку немного успокоилась, зато тело стало неметь.
Я даже не поднимал головы, а просто полз, выискивая глазами, куда в очередной раз упереться локтем. И после всего этого мне еще предстояло на своем «Бивере» удирать из России! Пришлось прилечь на дно овражка и прижаться лицом к холодному, мокрому песку. Я не знал, сколько удалось проползти. Пятнадцать ярдов, двадцать, а может быть, двадцать пять. Я только знал, что прополз довольно далеко, может быть, слишком далеко. И теперь хотел спать.
Меня разбудила вода, которая плескалась перед лицом. Я открыл рот, подождал, пока он наполнится водой, и проглотил ее. Гул в ушах стих. Я снова отдавал себе отчет, где нахожусь, и снова был готов к схватке. Но долго это продолжаться не могло. Нужно было что-то предпринимать, причем безотлагательно. Пошевелив правой рукой, я даже рад был снова ощутить боль. К телу вернулась чувствительность. Я медленно поднял голову, прислушался и осмотрелся.
И тут я понял, что за шум был у меня в ушах. Откуда-то слева, издалека, доносился рокот вертолета. Вероятно, он прочесывал длинное озеро. Скоро он вернется, и с этим ничего поделать нельзя.
Теперь я оказался в нескольких футах от небольшого каменистого уступа на дне овражка, где он сначала сворачивал влево, но затем снова изгибался вправо. В восьми или девяти ярдах чуть дальше громоздилась куча больших камней.
Я ее внимательно изучил. Она вздымалась футов на восемьдесят и образовывала нечто вроде старинного бастиона, обращенного немного вправо от меня. Под воздействием времени и непогоды былая дуга или цепь превратилась в отдельные кучи. Позади нее виднелась еще пара куч поменьше.
Канава пролегала, очевидно, через ее середину и потом снова уходила влево от меня. Именно там и должен был находиться Хоумер.
Он был достаточно опытен, чтобы не спрятаться среди этих каменных нагромождений, где его легко было бы заметить на фоне неба и где в него могла срикошетить пуля. Хоумер наверняка засел где-то с краю, где с одной стороны его защищала каменная стена, а с другой — овражек. Единственное уязвимое место было у него с тыла, но он знал, что меня там пока нет, полагался на зоркость своих глаз и надежность своего оружия.