Миссис Бикман сказала:
— Я ничего не вижу на реке.
Наконец я его обнаружил: яркий блик среди сосен и в полумиле западнее реки. Вот теперь я прибавил газу и вошел в глубокий вираж со снижением.
«Остер» не горел и не развалился на куски, но то, что случилось, тоже заслуживает упоминания. Пилот, должно быть, понял, что до реки при встречном северном ветре ему не дотянуть, и развернулся, чтобы попытаться долететь до пустынной лесной дороги. Но сотни ярдов все же не дотянул, и он сделал самый разумный шаг в подобной ситуации: посадил самолет на поросль и кусты, прямо перед могучими соснами.
Но даже после этого маневра самолет почти перевернулся на спину. Поплавки гидроплана зарылись в землю, а хвост задрался вверх, уткнувшись в макушку крупного дерева. Пожара, однако, не возникло.
Я сделал широкий вираж на трех сотнях футов и увидел, что кто-то машет мне из кустов. Тогда, покачав крыльями, я стал снова набирать высоту.
Миссис Бикман спросила:
— Вы не можете приземлиться?
— Об этом я и думаю. Вы хотели бы, чтобы я сел?
— Да, конечно.
Она, казалось, была даже возмущена моим вопросом.
— Хорошо, я только сообщу в Рованиеми, что намерен предпринять. На этой высоте они меня не слышат.
Мне удалось пробиться к ним на высоте две тысячи пятьсот футов и описать все как можно точнее. Мне ответили, что самолет военно-воздушных сил Финляндии будет над нами в течение получаса. Не предпочту ли я покружить на месте аварии, чтобы помочь ему сориентироваться.
Я взглянул на миссис Бикман. Она резко кивнула в сторону места аварии. И я ответил Рованиеми, что спускаюсь. А прибывающий самолет может транслировать сообщения от меня к ним.
Я стал спускаться по спирали, выпуская колеса ниже поплавков для приземления. На полностью опущенных закрылках, резко форсируя мотор, чтобы выравнивать машину. Мы плюхнулись на дорогу, между рядами высоких деревьев, и утонули в облаке пыли и мелких камней в двух сотнях ярдов от «Остера».
Как раз когда мы выбирались из самолета, из кустов вышел человек. У него была вспорота одежда на правом боку, одна штанина ниже колена изорвана в клочья, он выглядел отнюдь не радужно, но передвигался достаточно легко.
— Я думаю, мой пилот сломал ногу. Рад, что вы прибыли так быстро.
— Так получилось, что мы пролетали рядом, ну и подумали, что следует помочь. Вы англичанин?
— Да. А вы?
— У нас объединенная англо-американская команда. Вы его вытащили из самолета?
— Я провожу вас.
Он шел впереди, указывая путь. Мужчина был дородный, но двигался сквозь заросли довольно легко. И на нем не было ничего сверх того, в чем он был перед аварией, — замечательная мохеровая куртка.