А миллионный фабрикант
Попить, погулять охочий
На труд рабочий.
Видом сам авантажный,
Возвёл корпус пятиэтажный.
Ткут, снуют да мотают,
Все на него работают.
А народ-то фабричный,
Ко всему привычный.
Кости да кожа,
Да испитая рожа.
Плохая кормёжка,
Да худая одёжка.
Нужна одёжа или еда?
Иди тогда
В заводские лавки,
Там, мол, без надбавки
Дёшево и гнило!
— Превосходный фельетон! — искренне сказал Лавровский. — Жаль, что не мой.
— Слава богу, что не твой… Так что же тогда, ума не приложу? Ладно, бог не выдаст…
— … А свинью мы и сами съедим, — закончил Алексей любимое присловье Карасёва.
Аристарх Матвеевич осуждающе покачал головой:
— Сколько тебя учить можно? Язык твой — враг твой. Услышит, кто чужой, побежит докладывать, как ты на его сиятельство лаешься…
— Так газета, говоришь, не причём, — размышлял вслух Карасёв. — Может опять ты Лёша влез, куда не надо, по сыскной части.
— Влез, — честно признался Лавровский.
Он рассказал Аристарху Матвеевичу о шайке букмекеров и барышников появившейся на бегах. Особо заинтересовался старый полицейский упоминанием Лавровского о том, что возглавляет её один из участковых приставов. Да это и не удивительно. Участковые приставы были в Москве фигурами весьма заметными и влиятельными. Ведь на весь город их всего сорок человек — именно на столько участков поделили Первопрестольную в ходе недавней административной реформы.
Участковые приставы отвечали за всю организацию полицейской службы на вверенной территории: за расстановку постов и составление графиков дежурств, обучение городовых и первичный розыск по совершенным преступлениям, за арест подозреваемых и их допросы по "горячим следам". На них же был возложен надзор за поведением публики в общественных местах и пресечение праздных разговоров о "важных особах". Околоточные надзиратели докладывали приставам о ежедневных обходах и, обязаны были в любое время дня и ночи, сообщать им обо всех происшествиях.
Большой властью обладали участковые приставы. Понятно, что домовладельцы, трактирщики и рестораторы, хозяева магазинов, лавок, меблированных комнат, различных мастерских стремились установить с ними хорошие отношения. Вот и несли подарки по случаю именин, Рождества, Пасхи и десятков других праздников.
Начальство смотрело на всё это, как говорится, сквозь пальцы. Оно и само понимало — на 175 рублей жалования и "столовых" в месяц, даже при наличии бесплатной, служебной квартиры, в таком дорогом городе, как Москва, человек, которому волей — неволей приходится общаться в приличном обществе, прожить не может. Хотя время от времени, и звучали "грозные" указания: "Не брать!" Так, недавно московский обер-полицмейстер генерал-майор Евгений Осипович Янковский издал приказ "О неприятии от жителей каких-либо подарков под опасением немедленного удаления от занимаемых должностей".