— А вот эта мне нравится, — сказал Сергей. — Что-то я её раньше не видел.
По средней дорожке размашкой — крупной свободной рысью, шла очень изящная гнедая кобыла.
— Чаруса, собственного завода князя Вяземского. Её недели две назад на бега привели, — пояснил товарищу Алексей. — Мелковата, на мой взгляд, но резвая. Матвей Кучинин говорил, что ему такие четырёхлетки давно не встречались.
Возле призового столба наездник потянул вожжи на себя, потом немного ослабил их, и Чаруса сразу пошла полной рысью. Алексей щелкнул секундомером.
— Как идёт! — восхищался Малинин. — Лёша, ты посмотри, как идёт! Просто летит… Эх, заскакала…
Выходя из левого поворота Чаруса, перешла на галоп. Сделала один скачок, второй, третий… Только после девятого наезднику удалось поставить её на рысь.
— Матвей сам виноват. Лошадь бежит в полную силу, а он её всё посылает и посылает, — проворчал Лавровский, — А Чаруса кобыла классная! Но мазуринская Шипка всё равно лучше.
— Мазуринская, — задумчиво повторил Малинин. — Мазуринская… А ты не допускаешь, что неожиданная продажа мазуринских кобыл это ещё одна проделка мошенников, которых мы ищём?
— По-моему, мой друг, ты чересчур увлёкся — все аферы, случившиеся в Москве за последние месяцы готов записать на счёт "последнего из валетов", — не согласился с ним Лавровский.
— Увлёкся? Ничего подобного. Вчера я внимательно перечитал судебные отчёты, которые печатались в газетах. Одним из 49 обвиняемых по делу о "Клубе червонных валетов" был Алексей Сергеевич Мазурин. Чистым из этой истории он вышел чудом…
… Алексей Мазурин обвинялся в том, что вместе со Шпейером и ещё двумя "валетами" вовлёк в кутежи и разгул молодого купца Клавдия Еремеева. Когда тот допился до чёртиков (он действительно заболел «белой горячкой»), его в очередной раз заставили подписать векселя. Долговые обязательства были выданы на имя Мазурина. Не последнюю роль сыграл Алексей Сергеевич и в обмане конеторговца Николая Попова, в результате чего мошенники получили восемь превосходных рысаков.
На предварительном следствии Мазурин путался, давал противоречивые показания. Вначале заявил, что никаких векселей не получал. Потом признался — получил, не ведая о невменяемом состоянии Еремеева. А вскоре опять начал отрицать факт получения… А Попова, по его словам, он обманывать не желал и действовал "не в расчёте на барыш, а исключительно из чувства личной приязни к нему".
Еремеевские векселя и подписанное Мазуриным поручительство о платёжеспособности покупателя поповских лошадей судебному следователю и сыщикам найти не удалось. Это ловко использовал в своей речи Фёдор Никифорович Плевако, защищавший Мазурина в суде. Адвокат сумел убедить присяжных заседателей, что его подзащитный молодой и житейски неопытный человек виноват только в одном — в чрезмерной доверчивости. Но за неразборчивость в знакомствах, говорил Плевако, Алексей Мазурин и так уже достаточно наказан — длительным пребыванием под следствием и судом, ожиданием возможного сурового приговора. Присяжные заседатели вынесли вердикт — невиновен…