Семя выстрелило из него, найдя свое место в Джулиане. Он отчаянно работал бедрами, их пот смешался.
Мощный порыв ветра обрушился на дом, и Эллиот вошел в нее в последний раз, пытаясь проникнуть как можно глубже. Он снова застонал. Перед глазами вспыхнул яркий свет.
Джулиана провела руками по его телу, трогая там, где хотелось. Ее лицо стало мягким и расслабленным после удовлетворенной страсти. Волосы спутались, локоны сбились набок. Он оставался в ней, потому что ее обнаженное тело было самым лучшим местом на свете, где он мог бы находиться.
– Повтори, пожалуйста, – попросил он, целуя ее припухшие губы.
Джулиана улыбнулась. Улыбка получилась слабой. Джулиана провела кончиками пальцев по его груди.
– Я тебя люблю.
Когда эти слова прозвучали выразительнее всего – в приливе страсти? Или уже потом, сказанные с нежностью? Или сказанные шепотом ему на ухо, когда она обнимала его рыдавшего?
Эллиот был готов заставить ее повторять это везде – в каждой комнате их дома и вне дома, в повозке, в поезде, когда они наконец поедут в Эдинбург, в любом месте, в каком они окажутся в течение всей их жизни. Ему очень хотелось узнать, где эти слова «Я тебя люблю!», слетевшие с губ Джулианы, прозвучат красивее всего.
– Я люблю тебя, жена. – Его голос упал до шепота. И Эллиот произнес что-то на гэльском.
Она широко улыбнулась:
– Это и означает «я люблю тебя»?
– Точно.
– Тогда… – Она повторила, как могла, эти слова по-гэльски. – Я правильно произнесла?
Слушать, как она говорит на этом прекрасном языке, лежа под ним в постели, – это было настоящим наслаждением.
– Абсолютно, девочка моя. Я тоже тебя люблю. – Он поцеловал ее в лоб. – Спасибо тебе.
– Ммм. За что? За то, что позволяю учить меня гэльскому?
– За все.
Джулиана догадалась, что он имел в виду. Эллиоту нравилось, что с ней ему не нужно было постоянно объяснять себя. Ей и так все было понятно.
Она нажала пальцем на кончик его носа и одарила самой чарующей, самой теплой, полной любви улыбкой.
– В таком случае, мой любимый, мой прекрасный муж… Обращайся.
Эллиот нашел Джулиану в комнате для завтраков, куда через открытые окна залетал легкий июльский ветерок. Джулиана смотрелась исключительно элегантно в своем светлом батистовом платье, застегнутом на все пуговички до самого горла. А на голове – всегдашняя путаница из вьющихся локонов.
Как обычно, рядом лежал открытый блокнот, на соседнем столике – стопка писем и визитных карточек. Прямо перед Джулианой стояла чернильница, лежали бумага и промокашка в ожидании, когда она займется делом.