В гостиной меня встретил Стек и сказал, что хозяин ждет меня в библиотеке.
Мистер Джарелл думал, что сразит меня наповал, но я нисколько не был впечатлен его рассказом. Оказывается, он целый час провел в «Пингвине» с одним старым другом, точнее, знакомым – комиссаром полиции Мэрфи, который заверил его в том, что, хотя окружная прокуратура и полиция из кожи вон лезут, чтобы посадить на скамью подсудимых убийцу бывшего секретаря Джарелла, никакого вмешательства в личные дела самого Джарелла не предполагается. Уважаемые граждане заслуживают обходительного обращения. Наш клиент уведомил меня, что собирается позвонить Вульфу и довести сие до его сведения. Я заверил его в том, что это превосходная мысль, но не добавил, что на Вульфа это произведет еще меньшее впечатление, нежели на меня. Когда копы узнают, что у уважаемого гражданина Джарелла пропал револьвер, вопрос будет стоять уже не просто о вмешательстве в личную жизнь.
Купив на обратном пути газету, я устроился с ней в гостиной, где теперь не было ни души, и ознакомился с происходящими на свете событиями, включая последние сведения по делу об убийстве Ибера. Нигде не упоминалось о том поразительном открытии, что новый секретарь Отиса Джарелла оказался не кем иным, как человеком Ниро Вульфа, его Пятницей (а также Субботой, Воскресеньем, Понедельником, Вторником, Средой и Четвергом), прославленным детективом Арчи Гудвином. Определенно, Кремер и окружная прокуратура не собирались устраивать нам рекламу до тех пор, пока не обнаружится наше соучастие в убийстве, – типичный подход мелких узколобых людишек. Поэтому заняться рекламой предстояло главе личного департамента Ниро Вульфа по связям с общественностью, то есть мне. К тому же я обещал подкинуть Лону Коэну кость. Я прошел к себе в комнату с намерением ему позвонить, о чем впоследствии пожалел, ибо вместе с костью он постарался отхватить у меня и кусок мяса.
Только я повесил трубку, как зазвонил зеленый телефон. Это был помощник окружного прокурора Мандельбаум, который пригласил меня сегодня в три зайти к нему в контору для неофициальной беседы. Я сказал Мандельбауму, что буду очень рад его видеть, и спустился с намерением где-нибудь перекусить перед отъездом, но Стек сказал мне, что в час тридцать подадут ланч.
Ланч прошел не слишком весело, так как за столом нас было всего четверо: Джарелл, Уимен, Сьюзен и я. Сьюзен произнесла за все время слов тридцать, например: «Положить вам сметаны, мистер Гудвин?» Когда я заявил, что в три меня ждет помощник окружного прокурора, надеясь, что это может пощекотать чьи-нибудь нервы, Уимен пощекотал большим и указательным пальцем свой тонкий прямой нос (возможно, желая этим меня оскорбить, в чем я, правда, не уверен), а Сьюзен заметила, что, по ее мнению, для детектива сущий пустяк беседовать с помощником окружного прокурора, а вот она бы на моем месте испугалась до полусмерти. Джарелл за столом промолчал, но, когда ланч был окончен, отвел меня в сторонку и поинтересовался подробностями. Я ответил ему, что, раз комиссар полиции пообещал, что власти не станут вмешиваться в его личные дела, в этом нет ничего страшного. Я скажу, что как раз занимаюсь его сугубо личным делом, а потому отказываюсь сообщать подробности.