Кремер посмотрел на Стеббинса. Тот неопределенно хмыкнул и перевел взгляд на меня. Я улыбнулся и сказал инспектору:
– Соглашайтесь. Тысяча к одному! Да если бы мне предложили такое, сроду бы не отказался.
– Все вовсе не так забавно, как тебе кажется, Гудвин. Ты-то, конечно, выиграл бы. – Кремер снова уставился на Вульфа. – Дело в том, что я вас слишком хорошо знаю. Согласитесь, еще ни разу не было такого, чтобы вы развязали мешок и вытряхнули из него все без остатка. В уголке вы непременно припрячете что-нибудь для себя. Если вы играете в открытую, если у вас нет клиента и вам никто не платит жалованье, зачем тогда вам нужны сведения о передвижениях этой семейки?
– Чтобы поупражнять мозги. – Вульф положил деньги на стол и придавил их сверху грузом – куском нефрита, которым одна почтенная дама проломила череп своему супругу. – Одному только Богу известно, как они в этом нуждаются. В конце концов, у меня тоже есть своя профессиональная гордость. Вы верите честному слову?
– Верю, если у человека есть честь.
– Разве меня можно назвать бесчестным?
Кремер хотел было что-то сказать, но передумал. Очевидно, ему требовалось все переварить.
– Честно говоря, на этот вопрос мне трудно дать положительный ответ, – наконец вымолвил он. – Вы хитры, коварны, вы самый ловкий лжец из тех, кого я знаю. Но если меня попросят назвать хотя бы один совершенный вами бесчестный поступок, мне придется призадуматься.
– Очень хорошо – призадумайтесь.
– Оставим это. Предположим, вы человек чести. Ну и что из того?
– А то, что эти отчеты я попросил у вас лишь для упражнения мозгов. Даю вам честное слово, что у меня нет никакой информации, которую я от вас скрываю и которая бы пригодилась вам в связи с этими отчетами. Когда же я их изучу, вам станет известно все относящееся к данному делу. Разумеется, из того, что буду знать я сам.
– Заманчиво звучит. – Кремер встал. – Уже собирался домой, а тут вдруг… Кто дежурит сегодня, Пэрли? Роуклифф?
– Да, сэр.
Стеббинс встал.
– О’кей, пора за дело. Пойдем, Гудвин. И прихвати с собой шляпу.
Мне не слишком хотелось идти, но я знал, что это неизбежно. Скорее всего, придется корпеть там всю ночь. И кроме того, мне придется помалкивать: ведь если копы разозлятся, у Вульфа не будет этих самых отчетов для упражнения мозгов.
Уходя, я по рассеянности забыл надеть шляпу.