Вот, наконец, и мастерская. Заказчики, утонув в глубоких мягких креслах, перелистывали журналы мод.
— Доброе утро! — поздоровался он с приемщицей, которая за своим столиком нумеровала квитанции.
— Доброе утро, начальник!
Он исчез за портьерой. Его комната — закройная — была пуста, но в соседних уже гудели швейные машинки, и было слышно, как гладильщик Саша расставляет на чугунной печурке свои утюги. Как профессионал Саша не признавал электрических утюгов, они казались ему слишком легкими, особенно когда приходилось гладить тяжелые зимние пальто. Перейдя сюда из другой мастерской, Саша привез с собой и свою чугунную печурку с набором утюгов, которым было не меньше ста лет, — литые, очень тяжелые, с истертыми ручками, утюги вставлялись в специальные гнезда. От печурки в помещении стояла немилосердная жара, из-за которой работницы, летом Одевавшие совсем легкие халатики, даже при настежь раскрытых окнах чуть ли не в обморок падали. Однако работа с этими утюгами спорилась намного быстрее, поэтому никто не роптал.
Вильям повесил плащ в шкаф, посмотрелся в зеркало — волосы причесаны безукоризненно. «Синяя дивизия» все не выходила из головы.
И почему таким разрешают шляться где попало? Он снова стал думать о пьяницах в сквере, потерявших человеческий облик.
Длинный, обтянутый сукном стол для раскройки ждал его. Он достал из ящика стола прямые и фигурные лекала, сантиметр, вынул из замшевого футляра большие ножницы и заточил мелок.
Так они, черт бы их побрал, сидят там каждое утро! И лакают денатурат!
Он бросил мел, подошел к телефону и набрал номер милиции.
— Дежурный слушает, — отозвались на другом конце провода.
— Говорит заведующий ателье мод Вильям Аргалис. Послушайте, это уже невозможно терпеть! Каждое утро, идя на работу, я вижу одно и то же — в сквере на углу улицы Миера толкутся разные деклассированные элементы. Распивают алкогольные напитки, сквернословят. Мимо ведь ходят женщины и дети… Приезжие могут невесть что подумать о нашем городе… Делайте же что-нибудь!
— В сквере на углу улицы Миера?
— Да.
— Проверим…
— Пожалуйста, проверьте! До свидания!
— Всего хорошего!
Когда он положил трубку, у него словно камень свалился с плеч.
— Что на тебя нашло, Вильям? — спросил незаметно вошедший Саша, присев по обычаю портных на край стола. Очевидно, он слышал весь разговор.
— Противно смотреть!
— С ними никто ничего не сделает. Это неприкосновенные личности.
— Отволокут в вытрезвитель как миленьких!
— Таких не волокут. Вытрезвитель их не принимает, потому что взять с них нечего — там их всех знают в лицо.