— Но как же я так приду…
— Значит, ключи будут в соседней квартире. У меня есть другие.
— Ты надолго едешь?
— Сказали на неделю.
— Как ты решился позвонить?
— Я просто промолчал бы, если бы трубку снял кто-нибудь другой, а не ты.
— Ты неправильно думаешь о моей маме.
— На эту тему мы наспорились уже достаточно. Спокойной ночи!
— Спокойной ночи!
Над Усть-Алимском все еще бушует пурга. Я ставлю телефон рядом с собой на тумбочку и ложусь спать. Засыпаю быстро и сплю крепко, так как телефон молчит. Молчит и тогда, когда выхожу из квартиры. Я вспоминаю, что однажды читал про снежную бурю, которая свирепствовала в течение нескольких недель.
Симферопольский аэропорт окончательно развеивает мои представления о теплых краях — в воздухе кружат тяжелые пушистые снежинки, под ногами полурастаявший снег… Троллейбусы собрались в кучку, потому что на горном перевале тоже снегопад, и надо ждать, пока расчистят снег. Наконец, я и трое попутчиков уговариваем таксиста ехать в Ялту.
Вдоль дороги мелькают корпуса санаториев, кое-где виднеются рощи карликовых дубков и ряды заснеженных кипарисов. Проезжаем перевал: справа над нами горы, слева — горы под нами, а мы сами в горах.
Мои попутчики — пожилая тетенька, которая едет из Ленинграда на месяц к родственникам, и два литератора, прибывшие на продолжительный семинар в доме творчества писателей.
Единственный, кто в таком пестром обществе чувствует себя непринужденно — это шофер. Он рассказывает о рыбной ловле, винах, своей жизни и жизни вообще.
— Сейчас не сезон. Сейчас к нам едет только всякая мелкая сошка… Председатели колхозов, директоришки… Летом им сюда путевки не достать! Летом им пришлось бы все равно кланяться или шапку снимать.
Он уже всего едал, всего пивал, всяких начальников видал, его уже ничем не удивишь.
Возле винных погребов Массандры оба литератора поклялись, что будут наслаждаться вином, потому что пить в Крыму что-нибудь другое по крайней мере неприлично.
Когда мы уже почти достигли Ялты, вдруг выкидывает номер ленинградская тетка. Ее, наверное, разозлило определение «мелкие сошки», которое относится и к нам. И вот теперь она обстоятельно расписывает, как неприятно, должно быть, на душе у человека, которому навязывают чаевые и еще более неприятное чувство испытывает тот, кто их навязывает. Шофер, правда, пытается что-то возражать в свою защиту, но уже поздно: оба литератора уже уловили тактику тетеньки и теперь чрезвычайно серьезно подчеркивают, какой огромной моральной силой должен обладать таксист, чтобы отказаться от лишних нескольких рублей и не съездить за чаевые по роже. Ведь каждый должен понимать, что шофер выполняет свою элементарную работу.