— Так… Захотелось посидеть… Где вы работаете?
— Мы еще учимся. Будем скульпторами по дереву.
— Если закончим…
— Теперь уже закончим. Всего полтора года осталось.
Должно быть заказ — дорогой коньяк — взбодрил официантку: она даже наполнила рюмки.
— Ваше здоровье! — Вильям поднял свою и чокнулся. Раньше он опасался, что не сумеет преодолеть искушение, но теперь, держа рюмку, испытывал равнодушие.
— По какому поводу пьем?
— Без повода. Никакого праздника нет. Можно выпить за то, чтобы вы через полтора года закончили свою учебу.
— Ваше здоровье!
— Ваше здоровье!
Когда ребята увидели, что Вильям поставил на стол рюмку, нисколько не отпив, они смутились. Вильям, как бы оправдываясь, сказал:
— Мне больше нельзя ни капли. Всех радостей только и осталось, что посидеть, да поговорить… Не обижайтесь…
Но говорить им было не о чем. У ребят был свой мир, свои проблемы. С ними нельзя было поговорить даже о Беате, они бы не поняли. Можно было бы поболтать о хоккеистах рижского «Динамо» или о футбольной команде «Даугава», но эти темы Вильяму были чужды, да и ребята выглядели неподходящими для такого разговора. Чтобы найти выход из этой ситуации, Вильям задал глупый вопрос, трудно ли сдавать экзамены. И тут вдруг сообразил, что он за этим столиком лишний, мешает. Он мог бы заказать еще хоть десять бутылок коньяка, но все равно это их не сблизило бы.
Вильям взглянул на часы и сказал, что спешит. Ах, какой радостью засветились лица парней и как сердечно они распрощались!
У трамвайной остановки группа зевак глазела на огромного пятнистого сенбернара. Вильям вспомнил, что где-то в Альпах такой собаке воздвигли памятник за спасение людей. «Может, мне купить собаку?» — подумал он.
Домой идти не хотелось, он свернул на Таллинскую.
В окнах его бывшей квартиры горел свет. Он раза два прошелся мимо по противоположной стороне улицы, но к окнам так никто и не подошел. Тогда он вдруг подумал, что увидит больше из окна на лестничной клетке на пятом этаже в доме напротив.
Беата хлопотала на кухне у плиты. Ролиса нигде не было видно, может, еще не пришел. Беата была в цветастом халате и в лакированных туфлях на высоком каблуке. Халат плотно облегал фигуру, Вильяму показалось даже, что он видит ее большую белую грудь и чувствовал легкий аромат ее волос. Всякий раз, когда Беата поворачивалась к окну, он, отпрянув, отступал в темноту лестничной клетки. Будто она могла его увидеть!
Как жалкий соглядатай Вильям стоял и ждал, когда она начнет раздеваться и уляжется в постель.
Может, он и дождался бы, если бы к нему не пристал какой-то очень уж бдительный мужчина, допытываясь, кого он здесь на чужой лестнице ждет.